Табула раса - страница 3

Единственное хорошо охраняемое место Ванахейма — замок из белого мрамора на восточном побережье. Вопрос насчет того, позволит ли Хенир найти убежище страждущим в крепости или оставит погибать у стен, оставался открытым. На послания воронов правитель ванахеймских земель не отвечал.

В доме старейшины было темно. Окна занавешены черным, на столе одиноко горела свеча. Неделю назад в одном из сражений сын Вира погиб. И чтобы не думать о собственном горе, Вир безвылазно торчал в лазарете, пренебрегал сном и пищей. В углу сидел Вольштагг.

— Ты и Фандрал должны вернуться в Асгард, — на одном дыхании произнес Хогун.

К удивлению Сиф, Вольштагг кивнул без возражений.

— Погодите, вы предлагаете бросить ванов сейчас? Сейчас, когда мы близки к завершению?

— Завершению чего? Жизненного пути? Еще один такой бой и, помяни мое слово, он станет последним. Асгард не пришлет войско, если никто не убедит в этом Всеотца. А убеждать там некому. Тор в Мидгарде, Сиф. Ты это прекрасно знаешь. А на то, что приходит от нас в депешах, им, видимо… — Вольштагг прикрыл глаза ладонью. — Кроме того, закончились припасы целебных камней, а создать их здесь местные маги не смогут. На травках и ягодках раненые не вернутся в строй. Если и сейчас не будет ответа от Одина, считай, этот мир потерян.

— Из-за армии разбойников? — скептически переспросила она и сжала руки в кулаки. — Так знайте же, еще не…

— Оставь свой запал для убеждения Одина или Совета. Асам веры нет. Союзники уйдут и разнесут по мирам весть о нарушении обещания. И тогда начнется настоящая война, а не сражение с зарвавшимися разбойниками. — Хогун подошел к окну, отодвинул занавеску и добавил: — К тому же яд, в который обмакнули наконечник стрелы, предназначавшейся тебе, Сиф, целители этого мира распознать не смогли.

По ее спине пробежал холодок.

— Не может быть.

— Может. Еще как может, — тихо, как и прежде, продолжил Хогун. — Несколько дней. Неделя в лучшем случае — и троица воинов канет в небытие.

— Ты и дальше будешь верить в непоколебимую правоту величайшего правителя или поможешь спасти Фандрала и всех нас заодно? — Вольштагг вперился в нее взглядом.

В комнате повисла напряженная тишина. Там, за окном, начался ливень. Тяжелые капли ударяли по черепице. В этих землях давно не было дождя. И так хотелось выбежать, вдохнуть свежий воздух, чтобы наконец перебить запах гари, который повсюду следовал за ними в Ванахейме. Хотелось верить, что Тор успеет сюда добраться до того, как воины, которых еще не успела увести за собой Хель, разбредутся по бескрайним степям. Хотелось верить, что Локи уже в царствии мертвых.

«Вот ведь проклятое йотунское отродье!..»

— Правильно ли я тебя понимаю: Фандралу о близящейся смерти никто не сказал? — Хогун помотал головой. — И, нет, я не отказываюсь выполнить задание, Вольштагг. Не смотри на меня такими круглыми глазами.

Она поднялась из-за стола, взглянула на странные тени на стене и направилась к выходу.

— Сиф. Если Один откажется отправлять войска — не возвращайтесь, — добавил Хогун ровным голосом.

Сиф проглотила ругательства и вышла во двор.

Дождь осадил пыль, в небесах промелькнула молния. Сиф стряхнула со лба воду, закрыла глаза и подняла голову к небу.

«Тор, где же тебя носит, когда здесь ты так нужен?»

Фандрал был подозрительно бодр. Действие снотворного в сочетании с обезболивающим должно было продлиться еще пару часов. Закралось смутное сомнение, что никогда не любивший целителей Фандрал смог каким-то невообразимым способом отделаться от приема лекарств.

— Ну вот надо было тебе выпереться туда в ливень, — проворчал он и подвинулся на кровати. — Теперь и меня намочишь.

Сиф вздохнула и устроилась рядом. На соседней койке мирно спал ван. Повязка на голове солдата была в крови.

— Эй, я тут, понимаешь ли, прозябаю от невнимания, а ты…

— Ты ведь знал, верно? — Сиф поправила простыню и едва подавила в себе желание схватить его за плечи и встряхнуть как следует. — Ты знал о яде еще днем.

Фандрал нахмурился, приподнялся на локте и подался вперед.

— А разве это что-то меняет? — похоже, Фандрал понял все без слов, и вновь, как утром, осторожно накрыл ее ладонь своей. — Только слез по мне не проливай, милая Сиф.