Таежная одиссея - страница 54

Вечером следующего дня мы сидели в зимовье в ожидании, когда закипит похлебка. Сузев что-то штопал, я читал захваченный из деревни томик ОТенри. Моргунов колдовал над кастрюлей. За день мы обегали все окрестные места, но так и не встретили ни кабанов, ни следов рыси. Я ходил на знакомый мне «огород», но виденных прежде следов не обнаружил. Сузев пошел туда, где мы поймали первую рысь, и нашел там дикую свинью, задранную медведем. Судя по всему, это был шатун, следы которого я уже видел однажды. Моргунов сразу же загорелся устроить на него охоту.

— На кой нам нужен этот медведь? Толку с него что с козла молока— шкура да кости, наверное… — сказал Сузев.

— Тебе не нужен — не ходи, а мы пойдем, — ответил Моргунов, уверенный в моей поддержке.

— Завтра надо идти на правый берег — мы, считай, на нем и не были, а там могут быть рыси, — продолжал Сузев.

В это время за дверью залаяли собаки и послышался чей-то невнятный голос. Собаки замолкли, дверь отворилась, и вместе с клубами морозного пара появился Аянка. Старик поздоровался и тяжело уселся на чурбан. Он был стар, и ему все тяжелее становилось ходить.

— Рысь нашел, Яков Могович? — нетерпеливо спросил его Сузев.

Аянка помолчал, стряхнул об колени меховые рукавицы и произнес два слова:

— Тигры, Сузя!

Наступило тридцать первое декабря.

На следующее утро, после прихода Аянки, Сузев ушел с ним из зимовья. Нужно было посмотреть следы тигрицы с тигрятами, запросить согласие базы на их отлов и пригласить кого-нибудь из тигроловов. Перед уходом Аянка рассказал нам историю собаки и волка, встреченных нами на Б. Уссурке.

— Это наш деревенский собака. Шибко хитрый люди… С собаками живи, с волчицей живи… Том году маленьких волков в деревню приведи. Волчица, наверно, куда-то ходи — они и пошли за папкой. Федько Косой всех пять штук и убивай. Дурак, однако…

За медведем мы не пошли, а, перебравшись на правый берег, два дня гонялись за кабанами. Зимой кабаны кормятся днем, забираясь на ночь в сделанные из всякого лесного хлама лежки, называемые охотниками «гайнами». Встретив свежие следы стада, можно идти за ним не осторожничая до тех пор, пока не попадутся первые порои. Дальше все зависит от искусства охотника. Помнить о ветре, не треснуть веткой, не попасться на глаза и подойти к зверям на выстрел — самое трудное в этой охоте, как и вообще во всякой. К концу второго дня удалось мельком увидеть убегающее стадо; мы, к своей досаде, выстрелили в одну и ту же свинью. Сраженная двумя пулями, она упала, а табун исчез в кустарнике.

По сравнению с другими реками Б. Уссурка в большей части своего течения имеет странные берега. Обычно у рек поймой служит левый берег — у Б. Уссурки наоборот. За исключением нижнего течения, все большие ровные площади расположены у нее на правом берегу. В необжитых человеком местах они представляют собой непролазную чащу. Перевитые лианами деревья встают порой непроходимой стеной. Даже зимой трудно подойти к зверю близко.

Вот с такого-то места мы и вытаскивали в канун Нового года дикую свинью. Четыре часа без отдыха ломились мы напролом по дебрям и наконец вышли к Б. Уссурке. Оставалось только перейти реку, там нас ждал отдых и встреча Нового года.

Не успели мы добраться до середины реки, как снизу из-за поворота показался человек. Заметив нас, он замахал руками и прибавил шаг. До путника было не меньше километра, и нам не хотелось ждать его на открытом ветру. Мы тронулись дальше, но тотчас же услышали выстрел. Человек бежал к нам, припадая на левую ногу.

«Что-то стряслось», — подумал я, всматриваясь в него. Лицо человека разглядеть было трудно — иней мохнатыми пучками покрывал его черты.

— Ух, загнали вы меня, ребята! — задыхаясь, сказал он, и мы узнали Лепехина.

— Здорово, сосед! Что случилось? — спросил Димка.

— Погоди… Дай отдышаться!.. — старик взялся за сердце. — Думал, не застану… Зверя я вам нашел, ребята. Всю дорогу бегом… Рябчиков моих таскает…

— Какого зверя? Каких рябчиков?

— Да рысь. Белковал я сегодня, и дай, думаю, загляну в ловушки. Там у меня живоловы стоят на рябцов. Пошел, значит, глядь вперед, а она ловушку громит, только пух идет. Хотел стрелять, да далеко, а потом подумал: дай вам скажу, — и бегом сюда, едва дух не вышел. Там она еще, наверное.