Таежная одиссея - страница 55

Мы переглянулись.

— Далеко?

— Чуток ближе моего зимовья.

— Значит, уже не там, — сказал Димка. До зимовья Лепехина было десять километров. Это расстояние старик прошел за часа полтора. Мы не знали, что делать. Лепехин выжидающе смотрел на нас. Он не пожалел ни сил, ни времени, стараясь сделать доброе дело. Это решило наши сомнения.

— Возьмем? — спросил я Димку.

— Возьмем! — ответил он.

Охотничий азарт загорелся в нас. Одним порывом мы приволокли тушу свиньи к зимовью.

— Спасибо, отец, за службу! Руби на жареху мясо. Бери, бери — не стесняйся, — говорил Моргунов, собирая рюкзак.

— Спасибо, ребята! Идите по моим следам — там все увидите. Ночевать приходите ко мне, — напутствовал он.

Впервые за зиму мы надели лыжи и, свистнув собак, помчались по льду. Ни на минуту не прерывался наш бег, и скоро мы увидели, как следы Лепехина повернули к берегу. В тайге на лыжах идти стало трудно, и пришлось их снять. Следы пересекли широкую падь, поднялись на отрог и скатились в небольшой распадок. Там, где Лепехин шел вниз, нам приходилось карабкаться вверх, и на середине высокой сопки мы почувствовали, что силы изменяют нам. Ноги стали тяжелыми и неповоротливыми, легкие свистели — нам не хватало воздуха. Остановиться нельзя. Вперед, только вперед! Вот и вершина. Спуск совсем невелик. Впереди небольшое плато. Здесь следы топчутся на месте и заворачивают под острым углом. Ага, где-то близко… Есть! Впереди на снегу видны изломанные прутья, красные гроздья рябины, перья и пух. Вздыбилась шерсть на загривках собак, они зарычали и нервно забегали, распутывая следы. Мы поспешили пристегнуть их на поводки.

— Взять ее! Куси, ребята! — закричал Димка, и собаки бросились в кусты.

Снова бег. Неистовый бег погони. Ничего не замечаем, кроме круглых размеренных следов рыси. Откуда берутся силы?! Мне даже кажется, что бежать стало легче. Пот заливает и щиплет глаза, пар валит от наших разгоряченных лиц. Бежим по низине. Впереди плотной стеной темнеет молодой ельник. Проклятье! Мы можем надолго застрять в нем, а солнце уже скрылось за горизонтом. Неожиданно Букет взвился на задние лапы, за ним — Волга и Жулик. Их удивительный нюх уловил близость зверя: они вдруг заклокотали низкими грозными голосами, готовые разразиться боевым гончим лаем.

— Ату ее! Ату, звероловы!

Подобно спущенным стрелам метнулись освобожденные от поводков собаки. Не ожидавшая нападения, рысь не успела оторваться от них. Спасаясь, она вылетела из ельника и метров через двести прыгнула на приваленное к скале дерево. Наконец пригодились сделанные нами петли. Я прикрепил их к шесту и пошел навстречу зверю. На противоположной стороне стоял Димка — без куртки, с широко расставленными ногами, он держал рогатку. Рысь ударила лапой по меньшей внутренней петле, и в то же мгновение я бросил на нее остальные петли. Трос большой петли затянул голову и лапу зверя, рысь рванулась и, сорвавшись с дерева, повисла в воздухе. Под тяжестью ее тела шест заскользил вниз по стволу, но удержался на сучках. Рыси удалось выдернуть лапу. Это ее и погубило. Петля намертво стянула хищнице шею, и она задергалась в конвульсиях. Все было кончено за десять минут. Мы даже испугались, что рысь задохнулась, но, к нашему облегчению, она ожила.

Часы показывали половину девятого, когда мы вышли на берег Б. Уссурки и в изнеможении опустились возле оставленных лыж.

— Пропал Новый год! — с досадой сказал Димка, растирая затекшее плечо.

— Может, пойдем к старику?

— И клетку у него делать из-за одной ночи..? Да и выпить у него, наверное, нет, — добавил он.

— И мексиканки, наверное, уже поджидают, — не удержался я.

— Да, все нехорошо…

Идти на лыжах и тащить на плечах рысь стало совсем невозможно. Груз раскачивался и валил нас с ног.

— Какого черта мы ее прем на себе, как принцессу?! — возмутился Димка. — Пусть волочится!

Их охотничьих лыж получились отличные санки. На концах лыж мы провертели ножом дырки и из остатков вязочного материала и полосы одеяла соорудили упряжь для собак.

— Хо-хо! — обрадовался Димка. — Я буду сегодня пить медовуху и танцевать индейский танец!