Таинственная Клементина - страница 25

После отъезда Эллен в соседней комнате никого не было, но Брижитт все же нажала на кнопку звонка, в надежде что кто-нибудь его все же услышит. Она не сумела побороть страх и зарыдала в голос. Еще никогда ей не приходилось слышать голос из камина средь бела дня! Наверное, ей это приснилось, но, если это так, она вынуждена признать, что дневные кошмары — самые худшие!

Когда в ее комнату вбежала тетушка Аннабель, Брижитт уже почти удалось взять себя в руки, и она извинилась за принесенное ею беспокойство, посетовав на привидевшийся ей дурной сон.

— Я становлюсь еще более впечатлительной, чем маленький Никки! — сказала она и спросила чем заняты дети.

— Брижитт купает их перед сном. Скоро они зайдут к тебе пожелать спокойной ночи.

— Не рановато ли?

— Несомненно. Но сегодня Присси отправляется обедать с Ги, и ей нужно время, чтобы одеться. Она очень оживлена. Если Ги серьезно в нее влюблен, нам придется навести справки о ее семье, и я должна буду нанести визит ее тетушке. На сей раз я не позволю Саундерсу вмешаться и разрушить счастье бедного мальчика.

Хотя тетушка и была настроена столь решительно, ее голос предательски дрогнул: всем в доме было прекрасно известно, как боялась она своего чересчур напористого мужа, от которого полностью зависела.

Нервная усмешка появилась на губах Брижитт. Когда Фергюссон вернется и спросит ее, все ли у них в порядке, она ответит ему: «Все идет, как по маслу: Эллен свалилась в кошмарную дыру под стенным шкафом, Никки преследует жаба, принадлежащая несуществующей девочке по имени Клементина, шантажист лишил нас последних сбережений, сожженная кукла разговаривает со мной из камина, а в остальном — все прекрасно!»

Когда Фергюссон появился, она уже не плакала; она выполнила свое обещанье, хотя и не смогла произнести ни слова: ее муж опоздал на три часа, так как вылет самолета все время откладывался из-за тумана. Ги, который отнюдь не пилотировал авиалайнеров, а должен был просто добраться домой из Сити, не приехал вовсе.

— Я задержался всего лишь из-за тумана, уверяю тебя, — повторял Фергюссон. — Туманы — явление распространенное, и раньше ты никогда не волновалась.

— Но туман не мог задержать Ги, — ответила ему Брижитт потухшим голосом.

— Он еще не вернулся? Но, послушай, моя дорогая, он уже взрослый человек, и нет ничего удивительного в том, что он проводит вечер в городе!

— Разумеется! Только не этот вечер, когда он должен обедать с Присси. Она ждет его, уже надела свое новое платье. А я знаю, что он считал минуты, — так ему хотелось, чтобы этот момент наконец наступил!

Фергюссон оглянулся вокруг, бросил взгляд в соседнюю комнату.

— А сиделка твоя куда подевалась?

По мере того, как Брижитт рассказывала ему обо всем, лицо Фергюссона приобретало отстраненное выражение. «Раньше он никогда не замыкался, оставаясь со мною наедине, — подумала Брижитт. — Как он воспринимает все это?»

— Любимая моя… — прошептал Фергюссон, беря ее за руку.

Брижитт инстинктивно отстранилась.

— Фергюссон, сделай же что-нибудь! Почему никто ничего не предпринимает?

Ее вопрос вернул его к действительности.

— Ги будет здесь с минуту на минуту. Сейчас только десять часов. Если он не появится до завтрашнего утра, мы сможем приступить к розыску.

— Это именно то, что вчера говорили по поводу исчезновения Эллен, — ответила Брижитт раздраженно.

Несколько мгновений Фергюссон пристально смотрел на нее, потом внезапно произнес:

— Бедная маленькая Присси! Нужно подняться и посмотреть, не слишком ли она обеспокоена по поводу отсутствия Ги. — И он вышел из комнаты.

Ее все возраставшая нервозность должна была очень раздражать Фергюссона. По крайней мере, так казалось самой Брижитт. Она безнадежно вздохнула. Именно этим вечером собиралась она объявить ему о том, что спасена! Если бы ни все эти события, она успела бы разработать ноги и встретить его стоя! Фергюссон с ума бы сошел от счастья!

Присси была одна в детской, она заканчивала писать письмо. Ее глаза покраснели от слез. На ней было новое зеленое платье, в нем она казалась очень маленькой и стройной: было что-то детское в ее тонких руках и черных волосах, струившихся по изящной спине. Но ее лицо несомненно было лицом зрелого человека. Посадка головы и гордая линия плеч говорили о чувстве собственного достоинства и очень напоминали женские типажи на фамильных портретах Темплеров.