Таинственная Клементина - страница 26

В дверь постучали. Ну, наконец-то! Присси быстро захлопнула свой бювар и прокричала:

— Войдите!

Это оказался Фергюссон, еще не успевший снять свою униформу. Молодой человек остановился на пороге, он держался очень прямо, что подчеркивало его высокий рост. Светлые волосы Фергюссона поблескивали при мягком свете лампы, голубые глаза, обращенные к Присси, выражали искреннее восхищение.

Присси медленно поднялась, детским жестом провела рукой по щекам, чтобы стереть последние следы недавних слез. Ей больше не хотелось плакать — даже по поводу Ги, из-за которого она минуту назад так переживала. Внезапно ее осенило: она поняла основную причину, приведшую ее в дом Темплеров. Глупо было бы отрицать, что ей очень нравился Фергюссон, нравился с того самого момента, когда она его впервые увидела. Сейчас, глядя на высокую стройную фигуру, на его лицо, покрытое бронзовым загаром, на открытую мужественную улыбку, она осознала, что наконец-то ей посчастливилось найти человека, достойного ее любви. Это оправдывало все ее старания.

— Вы изумительно выглядите, — восхищенно произнес Фергюссон.

Присси расправила широкую юбку.

— Вам действительно нравится? Я довольно умелая портниха!

Ее лицо сияло, она решительно выбросила из головы тяжелые мысли об исчезнувшем Ги.

— Не только умелая, но и страшно голодная, как и я сам! — рассмеялся Фергюссон.

— Что правда — то правда! — призналась Присси. — Ги все еще не вернулся. Это просто отвратительно с его стороны, вы не находите? Вот она — награда за мои труды! — она медленно повернулась перед ним, снова демонстрируя платье. — Он имеет привычку пить, не зная меры, — наверное, застрял где-нибудь с друзьями.

— Возможно, — Фергюссон наклонился к ней и взял ее за подбородок. — Честно говоря, я ужасно проголодался! Да и такая красота не должна пропадать даром, — он медленно провел рукой по ее бедру, словно лаская нежный шелк платья. — Пойдемте куда-нибудь, где хорошо кормят.

Перед уходом они зашли к Брижитт. Присси накинула на плечи шелковый шарф, ее наряд переливался при свете камина изумрудным блеском, лицо было торжественно и снисходительно, тонкие пальцы уверенно покоились на согнутой в локте руке Фергюссона.

— Миссис Джи, это не слишком вас побеспокоит? — бедняга Фергюссон ничего не ел с самого утра, а мы здесь все сидим на голодном пайке, так как не смогли обнаружить тайник вашего дяди и остались без денег на хозяйство. Да и кухарка уже легла!

— Прекрасная идея! — воскликнула Брижитт, постаравшись придать своей интонации максимум искренности. Стоя рядом, они составляли очень красивую пару, и это разрывало ей сердце. — Если появится Ги, я сообщу ему, что он получил по заслугам!

Фергюссон быстро подошел к кровати и поцеловал ее.

— Спи спокойно, родная.

И они исчезли, оставив после себя абсолютный вакуум. Комната превратилась в мертвую пустыню, и Брижитт погасила настольную лампу, чтобы по крайней мере не видеть этого вакуума; может быть и ей самой удастся исчезнуть, раствориться в непроглядной тьме.

Если Фергюссон больше не любит ее, самое лучшее — это стать ничем, растаять в сумерках. За окном четко вырисовывался силуэт уснувшего дерева с опавшими листьями. Брижитт невольно сравнила себя с ним — ведь и она, подобно этому дереву, была ни живой и ни мертвой.

К утру Ги так и не вернулся. Уже было известно, что накануне он не пришел в свой офис, позвонив вместо этого и предупредив, что его не будет несколько дней. Дядя Саундерс негодовал, обвиняя Ги в эгоизме и непорядочности по отношению к Присси. Его грязные намеки, касавшиеся вечернего выхода девушки и Фергюссона, уже ничего не могли добавить к и без того подавленному состоянию Брижитт. И, тем не менее, решимость постепенно овладевала ею, — решимость выяснить все до конца и вопреки всему. Прежде всего, она должна была как можно скорее начать нормально передвигаться и сохранить это в тайне от всех: Только в этом случае ей удастся докопаться до корня всех проблем: раскрыть тайну Клементины.

Влюбленность Фергюссона в Присси трудно было вменить в вину таинственной Клементине, равно как и исчезновение Ги, и все предшествовавшие события. Брижитт отдавала себе отчет в том, что ею владеет навязчивая идея, вызванная ее собственным состоянием и необоримыми страхами ее ребенка. Это было как наважденье, оно не подчинялось никаким доводам рассудка. Из глубин ее подсознания вырастала уверенность в том, что раскрытие тайны загадочной Клементины должно все расставить по своим местам.