Таинственное не должно быть явным

– Курсивом написаны те строки, которые по сюжету взяты из дневника.

Спасибо, что зашли! Удачного прочтения.

Страх. Такое разное для всех понятие, восприятие у всех разное, причины его появления и способы борьбы. Он может быть как внезапные удары в дверь квартиры, громкие и быстрые, среди белого дня, со знанием, что ты никого не ждёшь и сам дома. Он просто врывается в тебя, начинает колотить по голове. Сердцебиение учащается, дыхание становится рваным и глубоким, дрожь в руках и ногах, спутанность разума. Душащая пульсирующая боль. Туманность ближайших нескольких минут и нетрезвая оценка всего будущего. Такое случилось со мной, как только я открыл этот дневник.

Что делать? Я не знаю.

Когда мы слышим «Не делай этого! Не понятно, что будет!» то обязательно делаем не так, как сказали мгновение назад. Почему нельзя было сделать так, когда я прочитал письмо, упакованное в белый плотный продолговатый пакет, вместе с компактным ежедневником в плёнке. Там просили меня беречь неизвестные мне записи, почти умоляли. Нужно было сделать наоборот и сжечь к чертям проклятую книгу. Её знания стоили мне моего спокойствия.

Получить весной посылку непонятно от кого для меня было полной неожиданностью. Возвращаясь после короткой прогулки в парке, вдыхая запах после дождя. Воздух был пропитан непередаваемым ароматом сырости после ливня, особенно весной. В начале апреля, когда на деревьях только появляются зелёные бутончики с маленькими формирующимися листочками, которые после каждого дождя растут за сутки вдвое. И это пахнет. Но посылка в ящике с номером нашей квартиры выбила из меня дух весны. Не получая вестей про приходящий именно ко мне пакет с книгой — форма похожа, и на мгновение даже обрадовался — я забрал домой. Мне не оставалось выбора.

По пути к двери я пытался выискать на ней что-нибудь, что смогло бы мне сказать об отправителе. Адрес, имя. Может, это не почтовая, а ручная посылка? Пусто, на упаковке не было даже моего имени. Но отправителя я узнал. Позже, дома, закрывшись в своей комнате, делая преграду между мною и миром. Некий автор, мальчик без имени и личности. Попытки разгадать отправителя я оставил на далёкое будущее, сейчас это не имеет смысла. Ведь моё внимание всецело было предоставлено вестнику страха — дневник, замотанный в несколько слоёв плёнки.

Его внешний вид свидетельствовал только о возрасте. Прежний хозяин относился к нему бережно, но время побило, измотало, потаскало. Синяя обложка, стилизованная под кожу, полностью покрыта маленькими и заметными царапинами, по краям потёртость до гладкого тёмно-синего, а закруглённые правые углы и то загнулись слегка. Снизу торчала длинная верёвочка такого же цвета, служившая закладкой. Заложена она была на последних страницах. Возможно, дневник уже завершён, судя по искорёженным страницам. Не такие ровные, как новые и пустые.

К этому моменту моё любопытство возросло до немыслимых масштабов, о которых думать нет смысла. Исход будет один — я прочитаю дневник полностью. Но любопытство делило место с страхом. Кто он? Почему я? Имея широкий круг общения, не имеющий точных границ, мне не удалось вспомнить никого странного, необычного. Но, судя по отправленному именно мне дневнику, он меня знал, видел, слышал. Кто ты?

«Привет, Егор.

В этой посылке лежат мои записи, которые я вёл около двух лет. Прочти и храни их, пожалуйста. Я знаю, что могу тебе их доверить. Ты наделён умом, в силах не рассказывать первому встречному о содержимом дневника. Только не повтори моих ошибок.»

Гладкий лист А4, изрезанный четырьмя заломами, хранил на своей чистой поверхности эти слова. Их автор писал впопыхах, так как, пробежавшись взглядом по страницам, я понял, что почерк у него ровный, с элементами печатных букв, а на бумаге их ряд клонился вниз, буквы имели длинные окончания и с заметной рваностью. Автор наблюдал за мною, раз смог судить об моих интеллектуальных способностях. Личность загадочного человека уже подогревала мой интерес к записям, но предполагать о теме рассуждения я не решился. Взбрело в голову, что он мёртв, а это предсуицидальная повесть.