Так дорог моему сердцу - страница 25

Вирджиния наблюдала за ними, когда они бывали вместе, когда ей случалось навещать сестру в то же время, что и Клайв — а такое происходило почти каждый день!

У Вирджинии не было никаких сомнений — и это поражало ее — Лизу непреодолимо влекло к ее молодому соотечественнику. Только он мог вызвать этот лихорадочный блеск в ее огромных глазах, и только его уход мог приглушить этот блеск, как будто кто-то вдруг тушил светильник.

Лиза никогда не могла скрывать свои чувства, и Вирджиния иногда испытывала смутное беспокойство и мрачные предчувствия. Раньше ей приходилось слушать, как Лиза оплакивает свои надежды на будущее, которые были разрушены самым жестоким образом. Но сейчас, вместо того, чтобы непрестанно говорить о той минуте, когда повязки будут сняты с ее руки и она сможет начать тренировать свои пальцы, она рассказывала Вирджинии о надеждах Клайва найти работу теннисного тренера, к которой у него лежала душа, и о разнообразных неудачах и несчастных случайностях, которые мешали ему долго заниматься одной работой.

Она с пылом защищала его, хотя понимала, что быть перекати-полем не очень надежно. Вирджиния отважилась напомнить ей об этом однажды, но Лиза немедленно ответила, что Клайв Мэддисон всегда хотел быть чуждым условностям и переезжать с места на место, по-видимому, уклоняясь от ответственности — он уже был знаком с большинством европейских столиц (за исключением, разумеется, тех, что плотно закрыты Железным Занавесом), был в Австралии и Новой Зеландии, и даже пробовал отыскать работу в Канаде, но из-за неумолимой Судьбы ему не пришлось надолго пустить корни ни в одном месте.

— Но однажды он устроится, — оптимистично сказала Лиза. — Я знаю, он осядет на одном месте.

Вирджиния была не так оптимистична. Она иногда задумывалась о том, что сказали бы родители, если бы узнали об этой внезапной перемене в сердце Лизы. Это совершенно сбило бы их с толку, потому что музыка, которая раньше составляла весь ее мир, больше не была даже его частью. В эти дни Лиза едва упоминала о музыке.

Что касалось Клайва, было трудно сказать, что он на самом деле чувствовал к Лизе. Он был очарователен с нею, в высшей степени заботлив, но он был очарователен и заботлив к нескольким женщинам в своей жизни, если все, что она слышала о нем, было правдой?! Он старался быть особенно милым с Вирджинией; правда, он не загружал ее подарками, но у него вошло в привычку подстерегать ее, когда она по утрам ходила за покупками, и уговаривать ее посидеть с ним за чашечкой кофе на берегу озера. И он свободно входил в столь многие дома в округе, что она почти непременно встречалась с ним, когда выезжала с визитом с мадам д’Овернь. У хозяйки появилась привычка оставлять их вдвоем, как хороших знакомых, и это приводило Вирджинию в некоторое замешательство. Особенно это ее смущало, когда в числе гостей бывал Леон Хансон. Как это случилось на одном ужине. Он явно избегал ее весь вечер и ушел, даже не попрощавшись. Правда, хозяйка объяснила, что его неожиданно вызвали. Вирджиния очень переживала, так как на следующий день она уже начала собираться в горы, постоянно думая о нем с затаенным удовольствием, и чувствовала что разрушит любое препятствие, которое помешало бы их уговору.

Она днем раньше рассказала Лизе о предстоящем путешествии. Сначала Лиза весьма удивилась, потом в ее глазах зажегся заинтригованный огонек. Что-то в выражении лица Вирджинии в тот момент выдавало ее истинные чувства и Лиза мягко произнесла:

— О, я надеюсь, что вы чудесно проведете день! Надень свое бледно-желтое платье и тот пушистый белый болеро, который связала тетя Кей. Ты в нем такая милая. И пусть у тебя в волосах будет лента — тебе так идут ленты.

— С лентой в волосах я буду похожа на пасхальное яйцо, — запротестовала Вирджиния.

— Чепуха! — воскликнула Лиза. — Ты будешь выглядеть по-виргински, и это понравится доктору Хансону.

— Вероятно, он даже не заметит, во что я буду одета. Он просто на один день забирает меня из рук своей тетушки.

— Ты и вправду так думаешь? — Лиза пристально посмотрела на нее. — Ты действительно так считаешь?