Так начиналось… - страница 13
Так в орбиту ленинского влияния где прямо, где косвенно втягивались все новые люди науки. Привлекая ученых к конкретным делам, Ленин никогда не упускал из виду общей цели строительства. Любопытный документ найден историком А. Кольцовым в архиве Академии наук СССР. Это воспоминания С. Ф. Ольденбурга, которому вместе с покойным вице-президентом академии В. А. Стекловым и М. Горьким пришлось быть у Владимира Ильича.
Ленин со свойственной ему ясностью и определенностью свое отношение к науке выявил в двух направлениях: чего ждет и вправе ждать и требовать от науки жизнь и государство и чего, с другой стороны, может ждать и требовать от государства наука. С самого начала Владимир Ильич оговорился, что необходимо понять, что мы живем в исключительное время, когда далеко не все то, что мы должны бы получить, может быть получено нами вообще и что это всецело относится и к науке. Наука, научное миропонимание должны руководить жизнью сознательных людей, и поэтому распространение науки в широких массах является насущной потребностью жизни и государства.
«Имея в виду, — говорил Владимир Ильич, — что теперь широкие массы, стряхнув с себя старую власть, взяли свою жизнь в собственные руки, они являются вершителями жизни, в которой и нам, представителям науки, принадлежит соответствующее место…»
Чего же вправе ждать и требовать со своей стороны наука от государства? На это Владимир Ильич ответил очень ясно: «Несомненно очень много, и если сейчас (надо помнить, что это говорилось в труднейшие годы) возможности страны и в этом отношении еще недостаточно велики, то все-таки удовлетворение нужд науки должно быть поставлено на одно из первых мест теперь же… Я лично глубоко интересуюсь наукой и придаю ей громадное значение, когда вам что нужно будет, обращайтесь прямо ко мне».
И ученые обращались. Центральной химической лаборатории — ЦХЛ — потребовались средства для расширения научных работ (лабораторией руководил A. Н. Бах). Каждый рубль на учете. Поэтому нужно специальное решение правительства. 14 января 1919 года СНК постановляет: отпустить ЦХЛ дополнительно к смете второго полугодия 450 000 (четыреста пятьдесят тысяч) рублей. Документ подписан B. И. Ульяновым (Лениным). Полмиллиона одной только лаборатории! И в какое время!
Настаивая, чтобы наука стояла ближе к жизни, Владимир Ильич не принижал ее творческого характера. Напротив, он убеждал востоковеда Ольденбурга:
«Вот ваш предмет… как будто он далеко от нас, но и он близок нам… Идите в массы, к рабочим и расскажите им об истории Индии, обо всех вековых страданиях этих несчастных, порабощенных и угнетенных англичанами многомиллионных масс, и вы увидите, как отзовутся массы нашего пролетариата. И сами-то вы вдохновитесь на новые искания, на новые исследования, на новые работы огромной научной важности».
Вдохновения! Вот чего желал науке руководитель страны. Сам вдохновенный мечтатель, Ленин зажигал своим энтузиазмом седовласых академиков.
Раскованная Октябрем научная и техническая мысль оказалась способной на неслыханно дерзкие взлеты. И научная и экономическая периодика той поры насыщена проектами, проблемами, расчетами. Многие из них стали реальностью, но тогда они казались сказкой или смутно рисовались в отдалении. О чем мечтали русские ученые, которые были отрезаны от новостей мировой науки, у которых не было новой аппаратуры, не хватало писчей бумаги? А в лабораториях зимой можно было работать только в одежде?
О Волго-Донском канале.
О метро в Питере и Москве.
Об овладении тайнами атомной энергии.
О покорении Ангары.
Об управлении наследственностью.
О лесах, защищающих поля от засухи.
О получении сахара из древесины и каучука — из спирта.
Все это было запрограммировано революцией!
Революция распахивала науке двери в будущее.
В канун революции, выступая на собрании московских биологов, упомянутый уже приват-доцент Н. К. Кольцов высказал мысль, которая несла в себе заряд необычайной силы:
«Надо путем сильной встряски зачатковых клеток изменить их наследственную организацию и среди возникающих при этом разнообразных, большею частью, вероятно, уродливых, но наследственно стойких форм отобрать жизнеспособных и упрочить их существование тщательным отбором. И я верю, что уже недалеко то время, когда человек властной волей будет создавать новые жизненные формы. Это самая существенная задача экспериментальной биологии, которую она уже может ставить перед собой, не откладывая в далекое будущее».