Такая нежная любовь - страница 30

— Я буду у истоков нового открытия? — спросил Стефен.

— Признаюсь, я ем его обычно более приготовленным.

— Тогда попробуй, и ты мне расскажешь о своем впечатлении.

Она медленно отрезала кусочек, положила в рот и нашла его удивительно сочным.

— Стефен! — неожиданно заговорила она. — Я тебя больше не узнаю! Ты, который был так равнодушен к еде!

— Теперь я получаю удовольствие, когда другие наслаждаются едой!

Она нахмурила брови.

— А ты сам ничего не испытываешь?

— По правде говоря, ничего особенного. Но глядя на тебя, я об этом жалею.

Если он надеялся тронуть ее этими словами, то глубоко заблуждался. Ей было просто жаль его, но с шампанским в руке она аппетита из-за этого не потеряла.

«Брюсу безусловно понравится этот способ приготовления такого блюда, надо будет мне попробовать…» Она застыла и внутренне улыбнулась: даже обласканная другим, она продолжала думать о своем муже.

— О чем ты думаешь? — спросил Стефен. — Ты выглядишь задумчивой.

— Я спрашиваю себя, зачем ты предлагаешь мне все это.

— Да ты еще ничего не видела.

— Но зачем, Стефен? Зачем?

Он улыбнулся чуть с грустью.

— Скажем… в память о нас.

— Послушай, я очень довольна этим вечером. Честное слово. Если ты хотел произвести на меня неизгладимое впечатление, то тебе это удалось. Но ты-то, какое ты получаешь от этого удовольствие?

— Удовольствие от твоего присутствия.

Если бы он вел себя так одиннадцатью годами раньше… В то время ей казалось, что она докучает, навязывается ему. Сегодня же все выглядело так, будто она превратилась в главное действующее лицо в его жизни, тогда как все между ними было бесповоротно кончено.

Она согласилась еще на один бокал шампанского, и он попросил подать десерт — бесчисленное множество различных щербетов, в котором ей оставалось ориентироваться лишь по запаху.

За кофе он поднялся с места, вытащил из кармана плоский сверточек и, подойдя поближе, положил перед тарелкой молодой женщины.

— Что это такое? — спросила она недоверчиво.

— Открой.

— Нет. Я сперва хочу знать, что это.

— Это не укусит тебя за пальцы. Открой и увидишь.

Она вскрыла пакет, приподняла крышечку и тотчас же закрыла ее.

— Стефен! Я не понимаю…

— Нечего понимать. Принимай, и все тут.

— Я не могу!

— Почему же?

Он собственноручно раскрыл футляр и вынул нитку бриллиантов, невообразимое сверкание которых она заметила краем глаза. Он приложил ее к шее как раз у выреза одежды, который как будто только и ждал этих драгоценностей; однако она поднялась с места, прежде чем он смог застегнуть ее.

— Это невозможно, Стефен!

— Лучше посмотри, как это тебе здорово идет.

Он подвел Черил к зеркалу, снова надел ожерелье, и она увидела себя такой, какой не видела никогда. Реклама не врала, утверждая, что бриллианты придают лицу женщины особый блеск. В этом несравненном уборе она буквально сверкала красотой.

Она на мгновение погрузилась в созерцание своего лица, затем слегка погладила светящиеся камушки. Это был королевский подарок. Далеко не каждая женщина ее возраста могла носить что-то подобное. И во имя чего? Что сказать Брюсу — милому, нежному Брюсу?

— Сними с меня это! — приказала она.

— Почему? Тебе это не нравится?

— Нравится. Но это не для меня.

Он держался сзади, совсем близко от нее, однако лишь едва задел ее, перенося ожерелье, как бы ожидая какого-нибудь знака с ее стороны. Она была ему за это чрезвычайно признательна и вместе с тем задыхалась от гнева при мысли о том, что он таким вот образом мог попытаться опутать ее.

— И кому же я тогда должен его подарить? — спросил он дрогнувшим голосом.

— Кому захочешь, но только не мне. Ты меня слышишь, Стефен? Мне — ни за что.

Она сама сняла драгоценности и уложила их в футляр.

Вернувшись к столу, она взяла свою сумочку.

— Мне очень понравился этот вечер. Он был полон… неожиданностей. Но мне сейчас надо уходить. Ты отвезешь меня?

— Тебя никто не ждет.

— Ждет. Моя работа.

Много раз мысленно возвращалась она к этому невероятному подарку и чем больше размышляла об этом, тем очевиднее было, что Стефен, должно быть, надеялся привлечь ее к себе путем обольщения, предлагая ей все то, что Брюс никогда бы не дал. Однако точно так же Брюс уже дал ей то, что Стефен не смог бы никогда предложить, — домашний очаг, детей и удивительную стабильность существования, в которой, что бы там ни говорили, она ужасно нуждалась.