Талифа-куми - страница 38

операцию мы провалим.

Выходит, не надо «хвоста»? Пусть уж они думают, что действительно лохов в России нашли. Пусть даже на практике убедятся, что мы Фирсову во всем поверили. Тогда они таиться меньше будут. Нюх потеряют. Так? Так. Очень хорошо! Тем легче будет все их кубло вычислить и «хлопнуть».

А Фирсов... да чего за ним в дороге смотреть? Куда он денется с подводной лодки, пусть она даже и поезд? Так? Так, да не так! Фальшивый профессор Ольденберг в двадцать восьмом году взял и делся куда-то. Именно из поезда и именно по дороге в Тюмень. Стоп-стоп, но у профессора с собой цинкового гроба не было! Так что тому бесу легко исчезнуть было: сошел на любой станции незаметно от проводников и ступай себе налегке. А этому?

Хм... А так ли уж нужно Фирсову само тело? Бросить его в багажном вагоне, да и пущай самостоятельно в Тюмень добирается... Нет-нет, зачем Фирсову так подставляться? Он же уверен, что обвел нас вокруг пальца и все у него в порядке. Уверен, что мы завтра отправим его домой и с радостью забудем о существовании гражданина Фирсова. А если вот так гроб в багажном вагоне бросить, это же наверняка мы о гражданине Фирсове вспомним и начнем искать. Кому это надо? Только не гражданину Фирсову. Так что никуда этот Фирсов до самой Тюмени не денется. Да тут и ехать-то всего сутки. Все в порядке будет.

В общем, решено было нашего сотрудника с Фирсовым не посылать. Сам доедет. И знаете, Эля, до сих пор мучает меня вопрос, правильное это было решение или нет. Он ведь не доехал...

Но об этом чуть позже, а пока продолжу про ту ночь. На этом совещании она для нас не закончилась. Предстояло еще согласовывать с Тюменью детали операции, поставить в известность транспортную полицию, договориться с железной дорогой о том, чтобы завтра места и в пассажирском, и в багажном вагонах для гражданина Фирсова и его печального груза непременно нашлись, и выяснить, в какой именно вагон и на какое место ему завтра билет продадут. Это и так объем работы немалый, а он ведь еще сопровождался написанием кучи всяких служебных бумаг.

И только ближе к утру, когда весь механизм предстоящей операции помаленьку закрутился, выдалось мне свободное время рассказать Мееровичу и Беличеву, что я из Кемерова привез.

— Круто! — выслушав, заявил Костя. — А Райхман этот, часом, не того?

— Может, и есть маленько, — отвечаю я. — Но документы же, Костя, документы! Я своими глазами их видел. И фото гримуара, из которого бумажка наша вырезана, и рапорты чекистов новосибирских. И прочее...

— Все равно не верится! — мотает Костя головой. — Конспирология какая-то. На бред похоже.

— А до этого на бред не было похоже? — спрашиваю. — Невесть откуда взявшаяся, невесть от чего умершая девчонка без документов, без телефона и вообще без ничего, но с идеальными фальшивками в кармане. Не бред? А так если сложить это все с информацией от Райхмана, то хоть как-то все сходиться начинает.

— Константин Михайлович, — вступает Беличев, — Райхман весьма и весьма информированный товарищ. Нам всем лучше отнестись к его словам с максимальным вниманием. Поверьте, в нашем мире действуют силы, которые очень не любят себя засвечивать. И они представляют страшную опасность для тех, кто оказался у них на пути.

— Масоны? — усмехнулся Костя.

— Ряженые, — брезгливо поморщился Беличев. — На манер современных казаков. Только те хоть когда-то настоящей силой были, а масоны — всегда просто ряжеными.

— Ну так и неонацисты тоже большей частью ряженые, — не сдается Меерович. — Нашли чем пугать!

— Костя! — перебиваю его. — Ты не понял, что ли? Речь идет не о «нео», а о самых что ни на есть «олд».

— Которые, — добавляет Беличев, — с этими «нео» и на одном гектаре не присядут. Про эту «Одессу» мы, и не только мы, весьма наслышаны. Но все думали, что ее члены давно умерли естественной смертью. А вот версию о том, что СС существуют до сих пор, только омолодились, слышу впервые.

— Райхман убежден в этом, — отвечаю я.

— То-то и оно, — задумчиво говорит Беличев. — А он ведь в этом вопросе разбирается как мало кто. Он мог с «Одессой» лично сталкиваться.