Талифа-куми - страница 39

— В Кемерове? — интересуется Костя.

— В Чили, — без тени улыбки отвечает Беличев. — Райхман был в группе советских специалистов, которые помогали Сальвадору Альенде социалистические реформы в стране проводить. Работал там с семидесятого по семьдесят третий год. Переворот Пиночета своими глазами видел. Был ранен. Сидел в тамошней тюрьме вместе с другими нашими. СССР их с трудом, но выцарапал. Потом Райхман на Кубе какое-то время работал.

— Ну и дед! — еще раз удивился я Райхману. — Тогда я понимаю, что он имел в виду, когда говорил, что у него есть чем этих визитеров встретить.

— Ага, — говорит Костя, — под кроватью наградной гранатомет с дарственной табличкой от Фиделя Кастро и бомба, которой его дедушка, революционер трехкратный, собирался в свое время царя взорвать, да не сложилось.

— С царем как раз все сложилось, — улыбнулся Беличев. — Правда, дедушка без бомбы обошелся. Нагана хватило.

— В смысле? Это как? — одновременно спросили мы с Костей.

— Неужели Райхман не похвастался? — в свою очередь удивился Беличев. — Да ведь его дед был среди тех, кто казнил Николая Второго с семьей! Райхман этим очень гордится. Странно, что не рассказал тебе.

— К слову не пришлось, наверно, — пожал плечами я.

— Серьезный человек этот Райхман, как я погляжу, — помотал головой Костя. — И родня у него солидная.

— О том и речь, — говорю. — Значит, и информацию он нам дал серьезную. Понимаешь теперь, с какими чертями мы нос к носу столкнулись? С такими, наверно, никакая мафия и рядом не стояла.

Костя головой покачал и мечтательно так говорит:

— Вот бы недостающие фрагменты векселя сюда! Это ж сколько денег!

— А что бы вы с ними сделали, Константин Михайлович? — заинтересовался Беличев.

— А я бы их, — так же мечтательно отвечает Костя, — половину в бюджет России подарил, а вторую половину — на благотворительность.

— Молодец, Костя! — поддержал я своего зама. — Правильно мыслишь. С такими, как ты, в светлое будущее шагнуть не стыдно... Но справку от психиатра ты мне на всякий случай принеси.

— Пробовал. Не дают, — отвечает Костя, встает, потягивается и говорит: — Пойду дреману немного, пока время есть.

А за окном уже светало. Мне спать было нельзя. Мне надо было к Фирсову. Помочь ему не задерживаться у нас в городе. В Тюмень, родной, в Тюмень! Там уже ждут.

14.

Отправили мы Фирсова на следующий день, в обед, московским поездом. Попрощались. Посоветовали держаться. Пожелали стойкости духа. Я ему, как и обещал, травок принес в подарок. Ну отправили, в общем...

А пока мы с Мееровичем этого самого Фирсова на поезд сажали, Семен Корнилов пробивал счет карты, с которого гражданин Фирсов рассчитывался за место в купе и в багажном вагоне. Карта оказалась корпоративной, то есть из тех, что открываются не на человека, а на фирму. Называлась та, как и положено подобным фирмам, неопределенно-туманно: ООО «ПСК-Сибтранзит». Находилась в Тюмени, уставной капитал десять тысяч, директор и он же единственный учредитель — некий гражданин Симанько Павел Павлович.

Эти данные вместе с данными о поезде и вагоне, в котором едет Фирсов, мы сбросили тюменским коллегам. И стали ждать. Поезд в Тюмень должен был прибыть ровно через сутки.

Он и прибыл. А Фирсов — нет. И гроб — тоже нет.

На уши встало все, что может встать, от Кузбасса до Тюмени! И уже через час прошла информация: в Новосибирской области на перегоне между Чулымом и Барабинском, неподалеку от озера Убинского, обнаружен сильно изувеченный труп мужчины. Чуть позднее мы установили, что это и был гражданин Фирсов Н. Д. Левая часть лица у него была всмятку, а правая более-менее уцелела. По ней и опознали. Судя по увечьям, его сбросили на ходу с поезда. Но умер он не от этого. Причина смерти — удар в сердце колющим предметом. Предположительно — финкой. Эксперт сказал, что удар был нанесен из-за спины справа. Только один удар, но очень точный и сильный. Ни на теле, ни в вещах Фирсова мы не нашли ни документов, ни денег, ни банковской карточки — словом, ничего, что могло бы помочь установить его личность. Ну и, само собой, не было и медальона-звездочки.