Тамбера - страница 12

— «Осторожнее, осторожнее!» Я-то осторожен, можешь не сомневаться. Во всяком случае, осторожнее тебя. Но мешать ему я не намерен. Если он захочет земли — будет ему земля. Пусть тогда попробует уехать отсюда! Пойми, я вижу лучше и дальше любого на этом острове. Да, я хочу, чтобы он здесь остался. У меня на это свои расчеты.

Вубани ничего не ответила, и в доме опять воцарилась тишина. Но вот снаружи донеслись шаги, все громче, ближе. Услыхав знакомую поступь, Имбата бросился открывать дверь.

— Это вы, господин Веллингтон! — приветствовал он гостя как можно любезнее, боясь, что будет заметно в голосе недавнее раздражение. — Входите, входите, пожалуйста!

В дверях появился англичанин, коротенький, тучный, с заметным брюшком. За его спиной маячил Визано. Еще с порога Веллингтон повелительным тоном заговорил с Имбатой, тыча пальцем в сторону Тамберы.

— Ты должен, Имбата, строго наказать своего сына. Чтоб впредь ему неповадно было так возмутительно себя вести.

Имбата от неожиданности попятился.

— Что случилось? — с беспокойством спросила Вубани.

— А вот полюбуйтесь! — И англичанин указал на Визано, который стоял рядом в изорванной и перепачканной грязью одежде. — Это ваш сын так его отделал. Какая подлость! Бедный мальчик шел себе, никого не трогая, а он напал на него сзади, как последний трус!

Тамбера даже задохнулся от возмущения: надо же придумать такое!

— Ты почему обидел Визано? — набросился Имбата на сына.

Тамбера открыл было рот, но Веллингтон не дал ему и слова сказать.

— Почему? Все из зависти. Мой сын вон как нарядно одет. Тамбера и ненавидит его. Я требую, Имбата, чтоб ты примерно наказал своего сына. И вот еще что. Видишь сам, мы потерпели ущерб. И твой долг возместить его.

— Но, господин… — вздохнул Имбата.

— Многого мне не надо, будет довольно и того кайна[6], который ты недавно получил от меня.

— Ах, Тамбера, Тамбера, неужели ты мог такое натворить! — сокрушенно покачал головой Имбата.

— Все это неправда, отец, — тихо сказал Тамбера. — Я первый не нападал на него.

— Он еще станет отпираться, — завопил вдруг Визано. — Врет, врет он все! Я шел, а они с Кавистой как бросятся на меня. Я знаю его, один бы он испугался.

— Ну ладно, хватит. Дело, по-моему, ясное, — оборвал пасынка Веллингтон. — Подавай-ка, Имбата, сюда мой кайн, да побыстрее!

— Но, господин, я ведь отдал вам за него много мускатных орехов.

— При чем тут орехи? Этим каином ты возмещаешь мои убытки, вот и все.

Вубани тяжело вздохнула.

— Я вижу, Имбата, — продолжал Веллингтон, — ты не из тех, кто помнит добро.

— Как вы можете так говорить, господин.

— Не спорь. Если бы ты помнил добро, не стал бы сейчас увиливать. Ущерб-то я терплю по милости твоего сына. Нет, ты просто хочешь, чтобы я бросил все и уехал отсюда. Надъела, видно, тебе моя доброта.

Не говоря больше ни слова, Имбата ушел в соседнюю комнату, вынес кайн, полученный им в обмен на мускатные орехи, и отдал его Веллингтону, после чего англичанин молча удалился.

— Негодяй! — накинулся Имбата на сына, когда непрошеные гости наконец ушли. — Мало того что никакой от тебя помощи в доме, так ты, видно, решил пустить меня по миру. Ну подожди, я тебе покажу!

Голос его срывался от ярости. Точно тигр, готовый растерзать свою жертву, бросился он к Тамбере, схватил его за руку, но в тот же миг между ними оказалась Вубани. Это не остановило Имбату, и на ни в чем не повинного мальчика посыпались подзатыльники. От боли и обиды Тамбера заплакал. Как ему было сейчас тяжело! Отец и раньше бывал с ним строг и несправедлив, но мальчик терпеливо сносил все: и отцовский гнев, и побои, потому что рядом была Вадела. Теперь она далеко, и некому его утешить в трудную минуту…

Когда отец ушел из дому, Тамбера, у которого еще не просохли на глазах слезы, сказал матери:

— Я ведь правда к нему не лез, ма. Он первый меня ударил.

— Отец и сам знает, что ты не виноват, сынок, — ответила Вубани.

— За что же тогда он так рассердился на меня?

— Не связывайся ты никогда с Визано, сколько раз я тебе говорила. Держись от него подальше!

— А я и не связывался. Знаешь, ма, как все было? Идем мы с Ваделой домой, а он стоит посреди дороги и не пускает нас.