Танцуя с Кларой - страница 24

Да, это было постыдное признание. Но это было правдой, а она достаточно долго оставалась в одиночестве, чтобы знать: только честность по отношению к себе самой позволяет спокойно жить дальше. Она купила красоту Фредди, его силу и мужественность.

Раздался стук в дверь. Она распахнулась прежде, чем Клара смогла собраться с силами и предложить ему войти.

Ему все казалось в новинку. Но ведь это и было для него новым опытом. Он чувствовал себя так, словно был девственником, не знавшим, как приблизиться к ней, что говорить и что делать. Он совершенно не знал, чего она желала, кроме физического осуществления их брака. Он никогда не был с женщиной при обстоятельствах, хотя бы сопоставимых с этими.

Подходя к кровати, он улыбнулся.

— Я чуть не забыл дорогу в собственную комнату, когда вышел из вашей, — сказал он. — Все двери выглядели одинаково.

— О! — Она рассмеялась.

Она выглядела моложе, когда смеялась. И когда ее волосы были распущены. Это были густые, блестящие, выглядевшие здоровыми волосы. Он сел на край кровати и накрутил прядь ее волос на пальцы.

— Мне следовало их заплести, — сказала она.

— Нет, — возразил он. — Они прекрасны и так. Они были, пожалуй, даже слишком хороши. Распущенными они выглядели лучше, чем будучи собранными у нее на голове. Она настороженно смотрела на него с вопросом во взгляде, и он понял, что никакой опыт не мог помочь ему пережить этот момент. Вступление в брачные отношения с женщиной, которую он находил совершенно непривлекательной, было для него абсолютно непривычным. Тем не менее, он был обязан ей добротой и верностью. Чего она желала? Хотел бы он знать.

Он наклонил голову и поцеловал ее. Она была теплой и, по-видимому, расслабилась. Ее сомкнутые губы слегка дрогнули под его сжатыми губами и затем ответили на поцелуй. Ага, она начинала отвечать на его невысказанные вопросы. Он отвел назад волосы с одной стороны ее лица и пробежал костяшкой пальца другой руки вдоль линии ее подбородка, над губами, вдоль ее носа.

— Любовь моя, — сказал он, снова накрывая ее губы своими, — вы незамедлительно должны сказать мне, если я причиню вам боль или неудобство.

Однако она снова прижалась своими губами к его, и ее руки сначала оказались на его плечах, а затем обвились вокруг шеи. Он почувствовал, как пальцы одной из ее рук запутались в его волосах. Значит, она желала его. Она не собиралась просто терпеть из чувства долга или для того, чтобы сделать их брак более настоящим. Она сама хотела этого. В ее сдержанных и неопытных объятиях чувствовалось нетерпение.

Значит, так тому и быть. Он даст ей то, чего она хочет. Он был перед ней в долгу.

Он поднялся на ноги и, сняв парчовый халат, увидел, как ее глаза заскользили по его телу, покрытому только ночной рубашкой. Боже, в ее глазах был жар. Вожделение. С долей облегчения он почувствовал зачатки возбуждения. Было что-то слегка эротическое в том, что его желали, в то время как сам он желания не испытывал. Он откинул простыни, задул единственную свечу, стоявшую на прикроватном столике, и лег рядом с ней.

— Любовь моя, — прошептал он ей, скользнув одной рукой под нее и склоняясь над ней, чтобы опять найти ее губы. Он приоткрыл свои губы, размышляя, как она станет реагировать. Но она почти незамедлительно последовала его примеру, и ее рот приоткрылся под дразнящими прикосновениями его губ. Она была теплой и влажной. И была хороша на вкус. И хорошо пахла. Ее волосы и ее кожа источали чистый запах мыла. Он ощущал, как ее руки исследовали мускулы его спины и плеч.

— Фредди, — произнесла она, когда он переместился, чтобы поцеловать ее глаза, виски и шею. Ее голос был низким и хриплым.

В конце концов, подумал он, заняться с ней любовью будет легко. Он была неопытна, но не была робкой. Он лишь надеялся, что вес его тела не причинит ей вреда, когда придет время опуститься на нее. Он легко провел рукой слегка вниз по ее боку. Она была так стройна. Он обнял ее за талию и перевернул на бок лицом к себе. Стройная, теплая и удивительно податливая. И лучше, чем он думал. Странно, однако, что он этого не заметил. Возможно, потому что он никогда в действительности не смотрел на нее как на женщину, как на объект сексуального вожделения.