Татаро-монголы в Азии и Европе - страница 20

. Ему принадлежит известное изречение: «Хотя мы империю получили, сидя на коне, но управлять ею, сидя на коне, невозможно». Чингис-хан «любил знания, поощрял ученых»[122]. Преемники Чингис-хана продолжали привлекать к государственному делу ученых людей. Из факта использования монгольскими ханами представителей других народов иногда в литературе делается вывод о том, что чуть ли не вся администрация осуществлялась не монголами, а чиновниками из других стран. Однако из биографий того же самого Елюй Чу-цая и других чиновников видно, что они были лишь исполнителями воли ханов и иногда предлагали им те или иные советы.

Чингис-хан принял меры к законодательному закреплению существовавших при нем государственных и общественных институтов. Так называемая «Великая Яса» Чингис-хана была собранием законов и постановлений, отражавших интересы и нужды класса феодалов и их государства. В ней говорится о церемонии восшествия на ханский престол, порядке сношения с иностранными государствами, курилтае, об обязанностях подданных, о воинах, облавных охотах, финансах, повинностях и налогах, об уголовных наказаниях, о некоторых нормах семейного и наследственного права и т. д.[123] «Содержание ясы прямо служит укреплению классовых интересов феодалов, в то время как ее острие направлено против народных масс»[124]. Именно этим уложением строго запрещалось аратам переходить из одного десятка в другой, из одной сотни в другую и т. д. Это означало навечное прикрепление крепостных аратов к нойонам-феодалам — десятникам, сотникам, тысячникам и т. д. Так было узаконено внеэкономическое принуждение крепостных аратов, мужская часть которых автоматически считалась воинами.

Чингис-хан назначил верховным государственным судьей своего сподвижника Шиги-Хутуху, дав ему наказ: «Когда же с помощью Вечного Неба будем преобразовывать всенародное государство, будь ты оком смотрения и ухом слышания!… Искореняй воровство, уничтожай обман во всех пределах государства. Повинных в смерти — предавай смерти, повинных наказанию или штрафу — наказуй»[125].

Предписано было завести Синюю книгу, в которую вносились бы реестры по распределению «всеязычного» населения, а также все судебные решения, приговоры[126].

Требуя беспрекословной преданности от своих подданных, Чингис-хан не терпел измены даже в среде своих врагов. Так, его противники — бааринец Ширгуету-эбуген со своими сыновьями Алахом и Наяа — поймали тайчиутского нойона Таргутай-Кирилтуха и везли его к Чингис-хану. Однако, вспомнив по дороге, что Чингис-хан сурово карает тех, кто предает своих господ, они отпустили нойона и, приехав к Чингис-хану, рассказали ему обо всем. На это Чингис-хан ответил: «Правильно вы поступили, что не привезли своего природного хана! Ибо я должен был бы вас казнить, со всем родом вашим, как холопов, наложивших руки на своего природного хана»[127].

Был и такой случай. Приведенный к Чингису его соперник Джамуха говорил: «Черные вороны вздумали поймать селезня.

Рабы-холопы вздумали поднять руку на своего хана — у хана, анды моего, что за это дают?»[128]. На это Чингис-хан сказал: «Мыслимо ли оставить в живых тех людей, которые подняли руку на своего природного хана? И кому нужна дружба подобных людей?»[129]. И хан повелел на глазах у Джамухи умертвить «аратов, поднявших руку на своего хана»[130]. Чингис-хан высоко ценил честность и правдивость в своих подчиненных. Английский историк Г. Ховорс отмечает: «Справедливость, терпимость, дисциплина — добродетели, которые составляют современные идеалы государства, прививались и практиковались при его дворе»[131]. Эти качества действительно прививались и практиковались, но, если можно так выразиться, только в аристократическом смысле: для Чингиса хан «благородный» всегда оставался ханом, господином, если даже последний находился в стане врагов.

Курилтай — этот пережиток родо-племенного строя — стал неотъемлемой частью монгольского феодального государства.

Если раньше, в былые времена господства родового строя, курилтай представлял собой совещание равноправных членов данного племени, на котором решения принимались с общего согласия, то по мере утверждения классовых отношений он постепенно утрачивал свой демократический дух и уже при Чингис-хане превратился в своего рода королевский совет, на котором последнее слово принадлежало самому хану. Вождь племени, временный военный предводитель, каким раньше был сам Чингис-хан, очевидно по традиции, и после образования объединенного государства не пренебрегал мнением родственников, нойонов, своих приближенных, которые съезжались на курилтай для обсуждения важных государственных дел, в частности вопросов об «избрании» хана, о войне и мире и т. д. Кроме того, курилтай для Чингис-хана и его преемников служил местом демонстрации лояльности царевичей, нойонов и других его ставленников.