Тайна апостола Иакова - страница 6

Молодой компании был обеспечен головокружительный успех. Небывалый разлив нефти привел к появлению тысяч и тысяч потерпевших, большинство из которых, словно сговорившись, поручили вести дела по взысканию возмещения за понесенный ущерб именно этой адвокатской конторе. Поступившие в ее распоряжение миллиарды евро обеспечили великолепную профессиональную карьеру неопытному и до недавнего времени весьма стесненному в средствах коллективу. В результате гонорары двух дюжин новоявленных специалистов достигли поистине немыслимых высот, а компания завоевала репутацию, о которой ее основатели не могли помыслить даже в самых смелых мечтах.

Возможно, именно в этом небывалом карьерном взлете и крылась причина того, что Клара вдруг стала активно заниматься оказанием бесплатных адвокатских услуг наименее защищенным представителям общества, прежде всего иммигрантам. Впрочем, вне всякого сомнения, немалую роль при принятии этого решения сыграло и то, что она сама была дочерью галисийцев, эмигрировавших в Лондон в те времена, когда галисийская эмиграция обратила свой взор к Европе, оставив в прошлом идею «покорения Америки», удовольствовавшись спокойным существованием с достойной и стабильной зарплатой, получаемой в конце каждого месяца, и сохранив в качестве единственной амбиции обеспечение лучшего будущего для своих детей.

Именно это пытается донести сейчас Клара до русской женщины. Она одна из них. Дело не в том, что она испытывает к ним чувство солидарности. Она априори солидарна и едина с ними. В свое время она пережила то же, что они. И поэтому она, как никто другой, прекрасно понимает эту эмигрантку. С данной минуты, заключает Сомоса, эта русская, вне всякого сомнения, — новая клиентка адвокатессы; и она уже начинает проявлять понимание и готовность к сотрудничеству, которые до этого таились где-то глубоко внутри.

Не сомневаясь в том, что отныне русская послушно последует всем советам и наставлениям своей добровольной защитницы, что она с удовольствием примет ее щедрую помощь, смирив гордыню и подчинившись более сильной, убедительной и непреклонной воле, Сомоса решает отправиться по своим делам. Он следует дальше по коридору, направляясь теперь уже прямо к кабинету главного комиссара и даже не вспомнив о карикатурах Перидиса, которые еще совсем недавно казались ему такими забавными; он думает лишь о том, какие все-таки у этой Клары длинные и стройные ноги и как красиво и соблазнительно их обтягивают чулки, которые в детективных романах его юности назывались нейлоновыми.

Он доволен. Он чувствует себя помолодевшим всякий раз, когда подмечает в себе сохранившееся влечение к противоположному полу, а кроме того, ему приятно осознавать, что он может не только называть на «ты» того, чей предшественник внушал ему во времена университетской юности непреодолимый страх, но и относиться к занимающему столь высокий пост человеку даже с некоторой снисходительностью. Ведь главный полицейский комиссар приблизительно его возраста.

— Слушай, а ты очень даже ничего… — бормочет Сомоса, откровенным взглядом окидывая с головы до ног попавшуюся ему навстречу даму, явно давая понять, что вовсе не прочь пообщаться с ней поближе. Женщина, которая служит в полиции старшим инспектором, улыбается, не зная, чувствовать ей себя польщенной или оскорбленной. Ей прекрасно известна слабость уважаемого профессора. Как и то, что он так же безопасен, как и в далеком шестьдесят восьмом. Правда, об этом она узнала, только когда из чистого любопытства прочла якобы уничтоженную в свое время полицейскую карточку этого старого пижона.

Компостела, суббота, 1 марта 2008 г., 12:15

«Вы все полные придурки!» — гласил транспарант. Обидно, не так ли? Когда позднее комиссару опишут все как было, он с трудом поверит в достоверность случившегося. Сначала он вообще не сможет допустить даже мысли о том, что все это могло произойти в действительности. Ему потребуется совершить определенное интеллектуальное усилие, чтобы представить себе маленький вертолетик, с мнимой неуверенностью стрекозы прорезавший пространство центральной библиотеки университета и сбросивший вниз лист ватмана, содержащий сие сколь же безапелляционное, столь и обидное утверждение. Но когда, сделав над собой усилие, он наконец представит себе, как все это выглядело, то с трудом сдержит улыбку.