Тайна субургана. И если я умру завтра... Среда обитания - страница 35

— Совершенно верно, бабуля, — вступился Балдан. — Зачем влезать в долги только для того, чтобы внести свои жалкие крохи? За таких, как вы, сполна пожертвовал Лувсан.

— Интересно, что отдал наш богач, сынок? — прошамкала старуха.

А когда Балдан подробно перечислил щедрые воздаяния Лувсана, всплеснула руками.

— Господи! Всю жизнь мы гнули спину на этого жмота и самодура. И если сложить вместе все, что мы получили от него за многолетний тяжкий труд, то не наберется и половины того, что он возложил на субурган. Как странно устроен мир, в котором мы живем. Этот проклятый богач не знает, что такое ходить с протянутой рукой, потому и сам редко оставляет что-нибудь на ладони у других. В прошлом году он до полусмерти избил моего внучонка только за то, что ребенок осмелился взять у него с тарелки кусочек засохшего арула[33] Надо же, такой жадный и вдруг раскошелился, расщедрился. Наверное, стал задумываться над тем, что за все его грехи ему выпадет по судьбе плохое, несчастливое перерождение. Вот и хочет задобрить бурхана. По мне, так пусть переродится после смерти, став собакой!

Еще долго старуха ругала и срамила краснолицего Лувсана, и тем не менее потребуй сейчас у нее Балдан подать воздаяние на субурган, она пошла бы к тому же Лувсану и стала бы лизать ему ноги за кусок голубого хадага. Неодолимо было ее желание высказать своим подаянием глубокую веру в бурхана.

— Если ваша семья много лет работала на Лувсана, то вы, бабушка, с чистым сердцем можете считать, что в его щедром воздаянии есть и ваша доля, — старался успокоить бедную старуху Балдан.

— Вот и хорошо, вот и слава бурхану, если это так. Ну я пойду.

Не успела старуха сделать и десятка шагов, как ее окликнул Лувсан. Она неуверенно подошла к нему, и на нее пахнуло отвратительным запахом винного перегара и дешевого китайского одеколона.

— На тебя сзади посмотришь, будто двадцатипятилетняя молодица! — Лувсан громко захохотал. — Что там так долго делает этот человек? — Он кивнул в сторону юрты, откуда только, что вышла старуха. — Что он говорит, а?

— А что ему говорить? Подаяние на субурган собирает с аилов. Да с нас нечего взять, — она вздохнула и собралась было идти дальше.

— Погоди. Как же ты, так ничего и не подала на священный и всесильный субурган? Разве можно? Это грех великий, и внукам твоим его не искупить. — Лувсан порылся за пазухой, вытащил пухлый кошелек, извлек из него один тугрик и протянул старухе. — На, хоть тугрик возложи. Истинная добродетель счета не любит. Бери! А куда идешь-то?

— К овцам.

— Тогда зайди к нам, у нас лежат две вымоченные ягнячьи шкурки. Возьми их. Все равно делать будет нечего на пастбище. Чем сидеть без дела, разомни-ка их хорошенько, чтобы не задубели.

Старуха привыкла к тому, что за полученные от богатеев крохи приходилось делать тяжелую и нудную работу. Поэтому и теперь, взяв тугрик, она воздала хвалы краснолицему, пожелав ему долгих лет и благополучия, и вернулась в юрту, где все еще сидел Балдан. Но он наотрез отказался принять от нее этот тугрик.

— Купите себе что-нибудь. Ведь мы же с вами договорились. Только не надо было говорить Лувсану.

Старуха забрала ягнячьи шкурки и побрела к холмам, по склонам которых разбрелось овечье стадо.

— Эта женщина одинока? — спросил Балдан у молодого хозяина, когда за старухой закрылась дверь.

— Одинокая. Вот уж несколько лет, как ее старик помер. Он тоже у богатого Лувсана в услужении был. Табуны пас. Зимой в горах его застигла пурга, он и замерз. После его смерти старухе нечем было себя кормить, и ей волей-неволей пришлось идти на поклон к Лувсану. Теперь пасет у него овец.

— Неужели ему не стыдно заставлять пасти скот такого старого человека? Ведь она же еле ноги передвигает.

— Ну, это все отживающий мир…

— Это понятно. А все же почему вы отказываетесь от пожертвований на субурган?

— Почему не вносим пожертвования? Если захотели бы, обязательно внесли. Мы уж не такие нищие, как эта старуха. Но мы, можно сказать, не верующие почти. А что?

— Да так, ничего. Просто интересуюсь. Значит, вы неверующие? Странно мне слышать от вас эти слова. В здешних краях неверующий человек — большая редкость.