Тайна утренней зари - страница 10

— Случайно не в институте ли частиц высокой энергии? Если бы вы знали… Этот институт мне во сне снится.

— Чтобы ты погряз в гипотезах и теоретических расчетах? Нет, поднимай выше, ты займешься абсолютно практическими вопросами. Как ты сказал, в институт стратосферы и ионосферы? И не там. Выше, выше, Павлик!

И, видя по выражению лица Павла, что тот понял все, Всеволод Александрович с довольным видом погладил свою лысину, окруженную венчиком рыжеватых волос.

С земли воздушный экспресс кажется журавлиной стаей. Во главе стаи, которая делится на два крыла, всегда летит самая сильная и опытная птица — ей вручена судьба остальных. Так и в голове воздушного экспресса летит мощный реактивный самолет, который тянет за собой два длинных ряда планеров. В кабинах пассажиры чувствуют себя столь же удобно, как и в двухэтажных вагонах электропоездов. Только здесь вместо ресторанов-люкс оборудованы маленькие буферы: пассажиры успевают позавтракать в Нью-Йорке, или Владивостоке, а пообедать в Москве.

— Будь осторожен, Павлик, — шутливо наставлял Летягина Всеволод Александрович. — Это тебе не провинциальный городок типа нашего, где мы до сих пор обитали. Смотри, не потеряйся в лабиринте московских улиц.

Инженеры покинули аэроэкспресс и направились к станции метро «Внуковский аэродром».

— О, давно желанная Москва! Не суждено ли именно в твоих древних стенах исполниться нашим самым заветным, желаниям! — воскликнул Силантьев.

Через несколько минут они были уже в центре столицы. Здесь на одном из оживленных перекрестков Силантьев расстался с Летягиным. Он решил в первый же день навестить своего старого приятеля академика Кузьмина. Всеволод Александрович придерживался правила никогда не откладывать подобные визиты. А то, глядишь, увлекут тебя различные дела и не найдется свободного времени.

Старший конструктор великолепно ориентировался в муравейнике московских улиц. Он быстро переходил с одной ленты движущихся тротуаров на другую, подымался на эскалаторе на стеклянные галереи для пешеходов, возвышающиеся над перекрестками. Снизу, с улицы, люди, движущиеся в этих прозрачных тоннелях, кажутся поднятыми на воздух и невесомыми.

Проделав немалый путь, Всеволод Александрович остановился перед домом старинной архитектуры с колоннами, заросшими плющом. Не все, однако, в этом доме устарело, как казалось на первый взгляд. В тот же миг, как посетитель нажал кнопку электрического звонка, хозяева увидели его на экране. Дверь автоматически открылась, — и вот Силантьев в гостях у своего старого приятеля.

— Сколько тысячелетий прошло со дня нашей последней встречи?!

Кузьмин постарел и полысел, но оставался таким же подвижным и веселым, как и в молодости.

— Ничего не поделаешь, приятель, — говорил он Силантьеву. — Такова наша судьба, судьба тех, кто погружается вглубь веков. Вам, которые опережают время, некогда и вспомнить об Эсхиле или Овидии… Зато я уверен, ты немедленно подружишься с моим Геннадием. Ты помнишь его еще в пеленках, не так ли? А теперь Генка закончил университет, и знаешь у кого? У Бокова. Факультет ядерной физики. Этими днями его назначили научным сотрудником института межпланетных сообщений.

— Что ты говоришь? Межпланетных сообщений? Так ведь я переведен в этот же институт.

Обычно спокойное лицо Силантьева отражало всю гамму чувств, которую может пробудить неожиданное и приятнейшее известие.

— На этот раз Фортуна действительно повернулась ко мне лицом: мы будем иметь удовольствие, Петя, работать вместе с твоим сыном да еще на таком интересном поле деятельности! Посмотришь, наша старая дружба пустит корни во втором поколении.

Генка Кузьмин… Кудрявый мальчуган, хилый и капризный, помнится, он упорно сопротивлялся, когда его укладывали спать, и отворачивал нос, если в его чашку, не дай бог, попадала пенка от молока… Откровенно говоря, Всеволод Александрович не ожидал встретить его таким статным и стройным юношей с волнистыми волосами и упрямым, выдвинутым вперед, подбородком. Только огромные голубые глаза напоминали прежнего Генку.

Силантьев возобновил знакомство с сыном своего старого приятеля при не совсем обычных обстоятельствах. Уже вечерело, а Геннадий все еще не возвращался. Всеволод Александрович потерял было надежду встретиться с ним в этот вечер, как вдруг зажглась одна из цветных лампочек возле экрана радиотелефона.