Тайна утренней зари - страница 11

— Ага, оранжевая! Это, наконец, мой «летучий голландец», — радостно воскликнул Кузьмин. — Где бы он целый день ни болтался, но к вечеру все же тянется к родительскому гнезду.

— Я еще не опоздал к ужину, отец? — Геннадий смотрит с экрана с виноватой улыбкой. — Сегодня после обеда я читал лекцию в совхозе возле Калуги, был на встрече с итальянскими артистами и, поздравь меня, вышел в полуфинал на чемпионате по боксу.

— Неужели ты уложил этого верзилу Мохова? В каком раунде ты послал его целовать пол?

Говоря со своим сыном о боксе, Кузьмин весь загорелся, азартничал и свободно пользовался жаргоном любителей перчатки, которого он не терпит при других обстоятельствах.

— Но я хочу прочесть тебе победную оду без помощи электромагнитных волн. В один дух чтобы был дома, слышишь?! У нас сегодня к ужину неожиданный и дорогой гость.

— Разве неожиданные гости бывают когда-нибудь желанными? — хитро усмехается Геннадий. — Иду, бегу бегом — добавляет он, видя, что отец грозит ему пальцем. И в тот же момент исчезает с экрана.

— Значит, он возвращается с ринга, — обращается Кузьмин к Всеволоду Александровичу. — Это в 16-м секторе. Так мы направим туда наш небесный объектив и увидим его, как на ладони, этого воздушного бродягу.

Силантьев с интересом слушает объяснения своего приятеля. Все эти необыкновенные механизмы приладил к радиотелефону Геннадий. Разноцветные лампочки сигнализируют, кто именно вызывает их квартиру (если не хочешь отвечать, то представься, что тебя нет дома). На крыше дома установлен телеобъектив, связанный с радиотелефоном. Достаточно повернуть в нужную сторону маленький рычажок — и на экране виден весь соответствующий сектор неба.

— А вот и «зебра» Геннадия, — Кузьмин указывает Всеволоду Александровичу на странного вида вертолет — он испещрен белыми и черными линиями, а на лобовой части нарисована морда зебры. — Он гонит его, проказник, со всех ног… то есть, извини меня, пропеллеров.

Но «зебра» отличается от других вертолетов не только своим внешним видом. Она ведет себя, как норовистый конь: то рвется вперед, то останавливается, как вкопанная, повисая в воздухе. Часто Геннадий качает машину с борта на борт, приветствуя встреченных по пути знакомых. Потом неожиданно вертолет взмывает под самые облака, несколько раз переворачивается через голову, вертится вокруг своей собственной оси, чтобы потом так же неожиданно упасть вниз, как топор в воду.

— Можно поседеть из-за этого конька-горбунка! Сколько раз Геннадия и предупреждала и штрафовала аэроинспекция, но он не бросает своих шалостей.

Кузьмин хочет казаться рассерженным, но Всеволода Александровича не обмануть, он понимает, что эти слова произносятся скорей с гордостью, чем с упреком, и говорит другу:

— Напрасно ты тревожишься, Петя. У тебя сердце подскакивает от страха, когда Геннадий поднимается на несколько сот метров ввысь… А подумал ли ты, на какой высоте ты можешь увидеть своего сына в один прекрасный день в качестве сотрудника нашего института?!

Широкое шоссе гудит, словно потревоженный улей. Зеленый цвет листвы переплетается с многоцветной лентой беспрерывно движущихся машин. Хотя мы находимся на окраине Москвы, и Ленинские горы как бы отделяют нас от сердца города, здесь также кипит жизнь. Как и в центре, кибернетические приборы, заменяя сотни милиционеров-регулировшиков, чередуют движенье на перекрестках.

Но сегодня авторегулятор одного из перекрестков, несомненно, отметил некоторое отклонение от своего обычного режима работы. Давно уже столько машин не сворачивало к забору из фасонного литья, тянущемуся на целый квартал вдоль шоссе. В центре забора виднеется узенькая калитка, возле которой висит небольшая стеклянная вывеска. Наблюдательный прохожий сразу заметил бы, что в это утро сквозь калитку проходит необычно большое количество людей. А если бы он простоял возле нее побольше времени, то узнал бы среди этих людей известных ученых и инженеров, сотрудников различных научных институтов, а также иностранных корреспондентов, аккредитованных в Москве. Но прохожий напрасно пытался бы разглядеть, что происходит за узорным забором: перед любопытным взором живой стеной стоят деревья и кустарники. Зато отлично видна вывеска у калитки. На вывеске написано: «Институт межпланетных сообщений имени К. Э. Циолковского».