Тайны русской души. Дневник гимназистки - страница 67
Ну и Мишенька! И он меня в такое умиление привел, что я не могла ему не ответить – тоже таким искренним, хоть и не таким милым (письмом)…
Ну так вот – это одна удивительная вещь. А вторая состоит в том, что – на все мои надежды на приезд Маруси Шутовой – в пятницу (31 марта) я получила от нее открытку, где она пишет, что не приедет, ибо отпускают ее на три дня только, и билета нет, а купить невозможно, и ехать – упаси Бог!.. Ну я и сложила лапки…
В субботу (1 апреля) – по папиному поручению – ходила в Собор244, по Нюриному (поручению) – к Соне Александровой, до смерти устала… Иду домой, в окне вижу – Маруся (Шутова)! Ну и сейчас же, конечно, выбранила ее за то, что она меня разочаровала.
– Ну так что ж, – говорит, – тем приятнее сегодня…
Она сидела у меня в субботу долго, рассказывала – койчто, но очень мало… Между прочим, она сказала, что в Питере Керенскому верят больше, чем всем, что когда какое-нибудь встречается сомнение, так всегда вызывают Керенского, и что он скажет – то и будет, тому и верят. Что он сыграл бóльшую роль, чем Родзянко, что он симпатичен – такой молодой, бледный и милый. Что он так много работает, сведущ и такой дельный, что приятно на него смотреть, приятно с таким человеком работать…
Маруся (Шутова), вероятно, уехала вчера (3 апреля). По крайней мере, она так хотела. И подъехала я к ней с просьбой – отвезти Юдиным посылочку. Вчера же вечером, часов в семь, она заходила, и мы ей вручили десять фунтов245 муки…
Я очень рада, что она побывала. Что-то новое – свежее, живое – вошло в нашу скучную квартиру. Мне немножко и совестно, и обидно, но здесь мне не хватает чего-то. Чего – я не могу определить, как ни стараюсь. Но нет чего-то. Недостает. И делается совсем скучно-скучно:
Перефразировать начало романса:
Ну, это – непредвиденное лирическое отступление…
Лучше рассказать о третьем «диве». В первый день (Пасхи) к нам заявился Гриша (Куклин). Очевидно, сестрица ему до такой степени надоела, передавая тетины слова о том, что он у нас не бывает, что уж пошел – чтобы отвязаться… При этом со мной он не сказал ни единого слова. С Зиной (сестрой) – также. Очевидно, хотел показать, что, по тетиным словам, пришел «не для барышень, а их стариков (или старух – не помню хорошенько) поздравить»…
Мне не очень нужно исключительное внимание, но, право, обидно сделалось. Почему такое пренебрежение? Я никогда не относилась к нему худо. И почему-то в Питере, когда он у меня был, – разговоров нашлось…
Если он и на весь мир сердит – я полагаю, что если он пришел, так, значит, у него с Зоновой неудовольствие вышло – так из этого не следует, что больного человека обижать надо. Правда же – обидно…
Перерыв.
Папа пришел сейчас из (Казенной) палаты: говорит, что встретил Гришу (Куклина) – под ручку с Зоновой…
Вот сейчас – солнышко выглянуло, да уж поздно. Скоро три (часа пополудни). Папа пришел – будем обедать. А то я хотела к Зинаиде Александровне (Куклиной) идти. И хорошо бы – его (Гриши) нет!.. Хотя – в то же время – мне и хочется, чтобы он был дома в это время…
Вчера (5 апреля) мы с папой были у Зинаиды Александровны (Куклиной). Гриши не было. Забегала несколько раз Зонова… В общем, посидели некрасочно… Конечно, не потому, что Гриши не было. С него теперь все краски слиняли, и осталась одна гримаса. Подкрасить уж он никак не мог. Конечно, я их обоих плохо знаю, но сегодня мне показалось, что она (Зонова) значительно красочнее, и ее краски прочнее – не линючие…
Она, между прочим, сказала мне, что «Зина (сестра) была бы очень хорошей помещицей. Я бы ее в поместье куда-нибудь с удовольствием отвезла. Ей так это подходит…».