Тбилисский излом, или Кровавое воскресенье 1989 года - страница 45

Второй раз я виделся с будущим президентом Грузии весной 1991 года в Москве в американском посольстве. Это была встреча с госсекретарем США Дж. Бейкером руководителей союзных республик (Союз уже шел к распаду, но пока существовал), а также руководителей Москвы и Ленинграда. На ней шел обмен мнениями о положении в Союзе, возможных формах сотрудничества и помощи со стороны США. Когда очередь дошла до З. Гамсахурдиа, он сказал буквально следующее: "В прошлом Соединенные Штаты освободили от рабства людей. Теперь настало время, когда они должны освободить от рабства народы. Грузия является порабощенной страной, поэтому мы просим помочь нам освободиться от рабства и ввести в Грузию американские войска".

После этой тирады наступило неловкое молчание. Понимая, в каком двусмысленном положении оказался госсекретарь США, я вынужден был вмешаться и сказать, что наши внутренние проблемы мы сможем решить без чьего-либо вмешательства извне, не перекладывая свою ответственность на чужие плечи. После этого я предложил вернуться к обсуждению вопроса о механизме помощи и сотрудничества между СССР и США.

Сведения, доходившие до нас из Грузии после избрания Гамсахурдиа президентом, были очень противоречивыми и ставили в тупик. С одной стороны, люди, которым можно было доверять, рассказывали о массовом поклонении новому президенту. "Мы все буквально молились на него", – говорила мне известный музыкант, по натуре не склонная к экзальтации. Но, с другой стороны, все чаще и чаще доходили вести о преследовании журналистов и политиков, посмевших критиковать президента. В Санкт-Петербург стали один за другим приезжать грузинские актеры, режиссеры, художники и музыканты, которые, в недоумении разводя руками, говорили о том, что в республике воцарилась какая-то тупость и серость, стало невозможно работать, власти как будто поставили задачу полностью дискредитировать новый строй. Жизнь катастрофически ухудшалась с каждым днем, и никто не мог понять, что происходит.

Кажется, еще не было в истории примера столь быстрой утраты политическим лидером доверия со стороны избравшего его народа. Мы все в какой-то степени пережили это. Выбирали впопыхах, на скорую руку, толком не разглядев и не оценив наших избранников. И вот прошло немного времени, и мы уже не можем без чувства недоумения, горечи и даже отвращения наблюдать за дискуссиями избранных нами депутатов в местных Советах и на Российском Съезде.

Объяснение существует: молодость нашей демократии, отсутствие демократических традиций – просто пока мы еще не умеем выбирать. Оказалось, что и выбирать нам нужно учиться. После 75 лет голосования без выбора не так-то легко обрести способность и умение делать все по-другому. Но то, что произошло в Грузии, больнее и глубже задело чувства людей. Слишком велики были надежда и доверие!

А когда растаяла пена, залепившая глаза, стала очевидной неспособность новой власти решать государственные проблемы, ее стремление опереться на силу и подменить решение жизненных проблем республики рассуждениями о происках Кремля и поисками врагов нации. И такие враги были немедленно обнаружены – и не только за пределами Грузии, но и внутри нее. В тюрьме оказались Джаба Иоселиани, Георгий Чантурия, Ираклий Церетели и другие бывшие соратники по неформальным организациям и национально-демократическому движению.

Что же произошло с бывшим основателем грузинской "Хельсинкской группы", которая была создана под лозунгом борьбы за соблюдение прав человека? Неужели переродился, да еще в столь короткий срок? Ведь не прошло и полугода с момента его избрания президентом, как необоснованные репрессии, аресты и даже пытки стали едва ли не нормой в политической жизни Грузии.

Несмотря на кажущуюся парадоксальность, во всем случившемся с Гамсахурдиа нетрудно увидеть закономерность и даже неизбежность. И дело не столько в личности батоно Звиада, как любовно и почтительно называла его вся Грузия на протяжении последнего года. Причина скорее в той волне национального самоутверждения, которая после трагических событий 9 апреля приобрела болезненный характер и вынесла к власти Гамсахурдиа с его примитивно средневековым лозунгом: "Грузия только для грузин!"