Телефон Господень - страница 21
– Ну, это как раз понятно, – ответил я, – первый сторож ему дверь открыл.
– Кому?
– Знать бы… Что-то крутится такое в голове, где-то я что-то слышал или читал… Но не вспомнить. Знаешь что? Отвези-ка ты меня домой, батюшка. Пороюсь в книжках, да поразмышляю.
Договорившись с отцом Олегом, что он вернется к вечеру, я полез в Интернет. Признаться, слегка слукавил перед священником – на самом деле, я сразу понял, что это все мне напоминает, но уж слишком нелепы были аналогии. Пришлось уточнять и выяснять подробности полузабытой легенды. Спустя несколько часов и отданных провайдеру долларов, я пребывал в еще большей растерянности, чем до начала поисков. Не клеилась картинка, хоть убей. Так что приезд отца Олега я встретил с радостью – копаться в «паутине», бесконечно ходя по кругу одних и тех же фактов, мне надоело. Батюшка смотрел на меня с нескрываемой надеждой, и с порога спросил:
– Ну как, нашел?
– Найти-то нашел…
– И что?
– Да вот…
Вспомнившаяся мне легенда – общая для нескольких малых народов Севера: всякие там чукчи-якуты-эвенки и тому подобные оленеводы рассказывают ее примерно одинаково. Есть, мол, некий «манатагас» – ледяной человек. Ходит он вокруг ихнего чума, или там яранги, и жалобным голосом плачет, как ему холодно, да просится внутрь пустить. Только пускать его никак нельзя, и разговаривать с ним нельзя, а уж пуще всего – за руку брать его не положено. Иначе – замерзнешь враз как мороженая треска, даже у костра сидючи. Кстати, и костер от его присутствия сам собой гаснет, сколько тюленьего жиру туда не лей. Появляется этот «манатагас» в основном по ночам, но может и днем посетить, выглядит он как человек, да он, в общем, и есть человек – разновидность ходячего мертвеца. Только он не совсем мертвец. Манатагасом становится человек в том редчайшем случае, когда он умер, но сам об этом не знает. Ехал, к примеру, чукча на нартах своих, оленями влекомых, да и замерз незаметно. Но так уж он домой стремился, в родимую ярангу, что и не заметил как помер, а продолжает ходить и разговаривать, только холодно ему все время. И никакой очаг этого холода не согреет, только погаснет без толку, и никакой человек ему не поможет – только сам замерзнет. Выпьет его тепло несчастный манатагас. И сам не согреется, и человека погубит. Тут надобно к большой-большой шаман бежать, шаман бубна стучать, манатагас отгонять…
Все это я без особого энтузиазма изложил отцу Олегу.
– Да… – протянул тот, – где чукчи – и где мы… Не вяжется что-то…
– Сам вижу, что не вяжется. Придется нам с тобой самим выяснять, что за черт у тебя там завелся.
– Нам? – в голосе священника не было ни малейшего энтузиазма.
– А кому же еще? Тебе по должности положено чертей гонять, а я уже ни за что не отступлю – я человек любопытный.
– Погубит тебя когда-нибудь это любопытство…
– Будем надеяться, что не в этот раз!
На этой радостной ноте мы и расстались, решив, что утро вечера мудренее.
В свете яркого зимнего солнышка храм казался уже совсем не страшным. Искрился и скрипел под ногами снег, шуршали за забором проезжающие автомобили – разве может в такой обстановке произойти что-то жуткое? Все вчерашние приключения казались дурным сном, и в подвал разрушенной церкви мы полезли уверенно и без страха. На подвале настоял я – мне казалось необходимым осмотреть место гибели первых двух рабочих. Сейчас я уже был готов согласиться с мнением милиции – напились и заснули работяги, а что непьющие были – так на таком морозе и лютый трезвенник не удержится. Да непьющему и тяжелее дозу рассчитать, вот и перебрали с непривычки… Очень хотелось быстренько найти рациональное объяснение всему происходящему – и домой, домой, в теплую ванну. Увы, в мрачном темном подвале радужный настрой как-то быстро рассеялся. Фундамент церкви был явно намного древнее стен – похоже, что ее не раз отстраивали на той же основе. Крепкая кладка из бурого кирпича, сводчатые низкие потолки – все это почти физически давило на плечи. В свете фонарей темные потеки на стенах коричневели засохшей кровью, а кучи строительного мусора белели обломками костей… И – снова появилось неприятное ощущение в позвоночнике – здесь что-то было. Это ощущение похоже на почти неуловимый запах, к которому принюхиваешься, но никак не можешь определить. Знаешь только, что он тебе очень не нравится. Чувствуешь этот запах не носом, а сразу мозгом, теми его отделами, которые у современного человека почти исчезли за ненадобностью…