Темные ночи августа - страница 9

Проводив жену и детей, Голубев коротко поговорил с Ивиным, потрепал его по плечу и быстро исчез.

Ивин подошел к нам.

«Как твой новый штурман, Юра?» — спросил Навроцкий.

«Он божился, что не подведет меня, — Ивин улыбнулся. — Он обещал».

Сумерки сгустились. С летного поля рвало теплым ветром, в темноте вспыхивали огоньки папирос.

Из-за спины Навроцкого вынырнул Ваня Шинкаренко, наш стрелок. Оглядевшись, он тихо сказал Грехову, что знает, куда нас пошлют.

Грехов ухмыльнулся:

«Интересно послушать».

«Будем бомбить немецкий линкор!»

«Вот как!»

«Точно. Мы ведь морская авиация».

Грехов вяло махнул рукой:

«Ладно, Ваня. Иди-ка ты спать, парень».

Значит, так: было приказано опробовать двигатели и находиться возле самолетов.

Около девяти показалась машина. Из нее вышли командир полка и флагштурман. Мы двинули им навстречу и, не доходя до начальства, заговорили все разом: куда летим? когда?

Командир полка остановил нас движением руки.

«По самолетам! Вылет через двадцать минут. За мной взлетают Преснецов, Рытов, Лазарев, Навроцкий, Грехов… — Он быстро перечислил фамилии летчиков. — В воздухе строй «клина». Посадка там, где сажусь я».

Взлетели. Справа остался купол Исаакия. Машина набирала высоту, моторы гудели ровно, на одной ноте. Скоро растаял в дымке Кронштадт. Я взглянул на высотомер: три тысячи метров. Мы шли над Финским заливом. Я не нашел под крылом ни одного корабля. Мать честная, сколько мин мы сюда нашвыряли! Остряки называли Финский залив «супом с клецками».

После Готланда мы повернули к Моонзундскому архипелагу. Пошли острова с кудрявыми, похожими на каракуль, темными зарослями можжевельника. Чайки косо скользили по ветру на неподвижных крыльях. Под нами было серое море с белыми гребнями волн. Это было то же море, над которым мы летали, только здесь оно казалось еще более холодным, еще более неприветливым.

Внизу проплыл небольшой узкий мысок, песчаная коса, низкий берег, маленькая пристань на сваях… И тут я увидел, как флагманская машина заходит на посадку.

Стогов открыл люк, спустил телескопическую лестницу и вылез из кабины.

День был синеватый, прозрачный, с неярким солнцем и свежим ветром с моря. Сухо потрескивали остывающие двигатели, в разных концах аэродрома замирали моторы машин, севших последними. Когда они смолкли, штурман услышал птиц. Они заливались в бледной синеве с высокими, быстро тающими перистыми облаками.

Стогов огляделся. На западе взлетно-посадочная полоса упиралась в хутор, там были избы с соломенными крышами, сараи, изгороди. На востоке полоса терялась в кустарнике, за которым начинался сосновый лес. С севера и юга к полосе примыкали сады и редкие хуторские постройки. На лугу под ветром пологими волнами ходила трава. Нетрудно было догадаться, что аэродром предназначался для базирования истребителей. Они-то здесь легко могли развернуться, а каково будет тяжелым машинам с полной бомбовой нагрузкой? Штурман снова пробежал по полосе взглядом, прикинул: никак не больше полутора тысяч метров, скорее всего — тысяча триста.

Аэродром прикрывали две батареи 76-миллиметровых зенитных пушек. В его юго-западном углу, на краю летного поля, располагался командный пункт истребителей. Рядом стояли два звена дежурных самолетов — расчалочные бипланы И-153. Их легко было узнать по характерно изогнутому крылу типа «чайка».

Через полчаса экипажи оперативной группы стояли в строю.

— Машины ставить вплотную к хуторским постройкам и лесу. — Командир полка показал на сосняк в восточном углу аэродрома. — Надежно закрыть самолеты от наблюдения с воздуха. Маскировочные сети все пустить в дело. Я поднимусь в воздух и посмотрю маскировку. Завтра будем строить рулежные дорожки к местам стоянок. Размещаемся в школе. После ужина — инструктаж.

Грехов поставил самолет возле заброшенной, полуразвалившейся мельницы. Невдалеке расположился Навроцкий. Он загнал свою машину между двух сараев. Нос ее прятался в тени старых деревьев, хвост вылез в огород.

Две бортовые машины забрали экипажи и после недолгой езды по разбитой дороге высадили их у школы.

— Ты смотри, — весело сказал Преснецов, — заняли круговую оборону.