Всмотревшись, тетушка Джина ахнула, попятилась и бросилась бежать, оставив ведро. Она бежала, подвывая на ходу от страха. Сколько бы ни стряслось бед в этот несчастный день, последняя капля воистину переполнила чашу. И даже не то перепугало бедную женщину, что она узнала лицо утонувшей госпожи Шизуки.
А то, что это лицо ей улыбнулось.
Вода уносила госпожу Шизуку прочь от берега. Вода смывала ее старческий облик, растворяла морщины, тщательно наведенные рисовым крахмалом, постепенно счищала с темных волос седину. О да, ее седина была непрочной. Это волосы госпожи Минами навек останутся седыми. Это госпожа Минами утром задушила свою маленькую дочку, а затем и сама отправилась вслед за ней по дороге тени. А госпожа Шизука уплывала по другой дороге, и тень ждала ее еще не скоро, хотя кто знает...
Имя ее растворялось вместе с сединой. Она плыла среди лилий, Юри-лилия, лучшая куноити господина Такэды, Князя Четырех Алмазов. Когда-то она могла одним движением веера, одним взмахом ресниц лишить воли любого мужчину - и женщину, если потребуется. Но потом оставила это искусство более молодым, а сама поднялась до вершин иного искусства. Она сама могла стать любой женщиной - и мужчиной, если потребуется.
Кем она станет теперь? Нищей побирушкой? Буддийской монахиней? Молодым воином?
Кто попадется к своему несчастью на ее пути, как попался мальчик Ичиро, у которого она вызнала все необходимое, прежде чем явиться в поместье? Как попался душевнобольной бродяга, которым она отвлекла от себя подозрения? Неважно. Все люди - материал для работы. Вся работа - материал для совершенствования в своем искусстве.
Знающие называли ее хитрой, как лиса. Она, как лиса, умела заметать хвостом следы. Порой она и впрямь чувствовала себя лисой среди глупых кур. Одно лишь беспокоило ее - приходило временами подозрение, что чувство ее не обманывает.
Что хвост уже настоящий.