Тень мачехи - страница 15

Деньги вместе с кошельком нашлись в тот же день, под разорвавшейся подкладкой материнской сумки.

Но после этого приступа Таня поняла, что Пандора не осталась в прошлом. Что она и дальше будет загаживать её жизнь. Вот тогда Татьяна впервые задумалась — а не лучше ли перевестись в другой вуз? Правильно ли посвящать свою жизнь медицине, зная, что имеешь расстройство психики?

Но медицина была детской мечтой. И Татьяна изо всех сил принялась искать разгадку Пандоры.

Бесконечно штудируя учебник психиатрии, как бы невзначай задавая вопросы преподавателям, наблюдая симптомы МДП и шизофрении «вживую», во время учебной практики, она снискала себе славу въедливой отличницы — но ответа на свой главный вопрос не нашла. По симптоматике и особенностям течения Пандора не подходила ни под одно из известных психиатрических или неврологических заболеваний.

Был момент, когда Татьяна склонялась к диагнозу «эпилепсия». Чувство страха, онемение, зрительные и слуховые галлюцинации — все это было симптомами этого заболевания и признаками Пандоры. Схваченная, пойманная, застигнутая — так переводится «эпилептио» с греческого. А Пандора ловила и хватала Таню, когда хотела.

Раньше Татьяна думала, что приступы эпилепсии — которую раньше метко называли «падучая болезнь» — всегда сопровождаются судорогами, пеной изо рта и прочими устрашающими симптомами. Но оказалось, что встречаются и скрытые формы болезни, а также бессудорожные абсансы-приступы. Но при любой разновидности эпилепсии возникает чрезмерная электрическая активность в определенных зонах мозга. И ее можно увидеть на электроэнцефалографии. Татьяна еще в то время, под предлогом частых головных болей, получила направление на ЭЭГ, а потом прошла еще несколько обследований. Всё чисто.

Но она понимала, почему Игорь Анатольевич заподозрил именно «падучую болезнь». Таня, по сути, выдала сегодня классический приступ: с галлюцинациями, двигательным автоматизмом — ведь, хлопая дверью, она не могла остановиться — обмороком и амнезией. И пусть последней не было, но об этом психиатр не знал. Так что можно спокойно поставить ему «отлично» за знание теории и с легкой душой сдаться на его милость: пусть обследует — все равно ничего не найдет.

— Насколько я знаю, для проведения ЭЭГ и томографии не обязательно ложиться в стационар, — сказала Татьяна. И улыбнулась как можно слаще. — Я от обследования не отказываюсь, понимаю, что вы мне добра желаете. Но давайте проведем его амбулаторно. Или в то время, пока я буду находиться в гинекологическом отделении — мне придется лечь туда сегодня.

— По какой причине? — спросил Игорь Анатольевич.

— У меня замершая беременность. Нужно удалять погибший плод. Я узнала сегодня, и уверена, что именно из-за этого случился обморок, — опустив глаза, ответила Татьяна.

— Сочувствую, — сказал он абсолютно равнодушным голосом. — Хорошо, я согласен. В свете открывшихся фактов действительно нет смысла ложиться ко мне в стационар.

«Поверил!… — думала Татьяна, закрывая за гостем дверь. Но на смену облегчению тут же пришло мучительное чувство страха. — Вот только это временная отсрочка. Пандора вернется, и с этим нужно что-то делать. Когда Яна меня выпишет, я уеду в другой город, или вообще в другую страну — и там пройду обследование анонимно».

В комнате дежурантов никого не было. Татьяна закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной — ноги всё еще мелко дрожали от страха, словно по венам ходила ртуть. Только сейчас она поняла, как тяжело далась ей беседа с психиатром. Нужно отдохнуть, пока есть время. Все равно от Янки пока никаких известий, а найденыша еще не привезли с УЗИ и рентгена. Нужно сказать о нем Купченко, пусть позаботится, ведь ее не будет рядом. Надо назначить антибиотики, обработать синяки мазью. Покормить парня, как следует.

И сдать его родителей полицейским, мстительно подумала Таня. Выйти в приемник, отыскать папашу — любителя распускать руки. Медсестры говорили, что он сам привез сына. Так вот, она найдет, что ему сказать! И самолично, с огромным удовольствием вызовет полицию.

Голова кружится, надо лечь.