Тень Желтого дракона - страница 20

Гун-сунь Хун познакомил Чжан Цяня с придворным вельможей, который должен был оказывать ему помощь. Тот принадлежал к числу чиновников-богачей, ведавших поступлением в казну взносов от частных лиц. Сам он имел солеваренные промыслы и железоделательные мастерские. Звали его Дунго Сянь-ян.

— Мы готовим посольство на юг, — объяснил Чжан Цянь вельможе.

— В страну, где растет шерсть на дереве[54]?

— Да, в Шеньду! Сын Неба повелел проложить туда торговые пути.

— Слава Сыну Неба! — воскликнул Дунго. — Торговля укрепляет его могущество и богатство. Цзы, хоу, все чжу-хоу[55] только и делают, что слоняются по своим дворцам и спят до полудня. Хорошо, что Сын Неба поставил чжухоу на колени. Хватит им жить за счет заслуг своих давно сгнивших предков! Теперь в Поднебесной торгуй где хочешь. Но этого мало. Нам нужны рынки и в ближних, и в далеких странах.

— Откроем дорогу в Шеньду — будет рынок.

— Когда эта страна станет нашей, найдется много охотников отправлять туда караваны.

— Ваши пойдут прежде других!

— Мы благодарны Сыну Неба.

— Вам нужно подобрать людей для первого посольства! — завершил разговор Чжан. — Приведите их сюда, мы покажем их Сыну Неба.

Спустя некоторое время четыре посольства одно за другим в сопровождении отрядов шэнбинов отправились по дороге, проложенной в сторону Наньюэ.

Они должны были пройти через земли Шу и Цянь[56], преодолеть крутые, почти неприступные горы. Путь этот был трудным, мучительным, но зато самым коротким и казался им менее опасным. Если посольства отправить через земли цянов, то еще неизвестно, как к этому отнесутся их жители. Если же караваны пойдут севернее, то они могут быть перехвачены хуннами. Свой горький опыт Чжан не забыл! В горах Шу жителей мало, и их легче припугнуть. Не то что хуннов пли цянов!

Посольский караван, в который приняли Ань-ина, должен был проследовать через Куньмин. Но как только он вступил в пределы чужих владений, путь ему преградили всадники с луками.

— Хуанди?! Хуанди?! — закричали они еще издалека.

— Нет! Хуанди там! — ответили ханьцы, показывая на небо.

Предприимчивый посол тут же велел раздать всадникам лоскуты красного шелка. Они отъехали.

Но через день на сидящих за обедом спутников посла откуда-то посыпались стрелы. Трое были убиты. Шэнбины кинулись в разные стороны искать врагов, но посол остановил их, запретив погоню. Ночью на посольство опять напали, зарезали несколько человек. Никого из нападавших шэнбины не смогли схватить. В ту ночь был убит и новый друг Ань-ина. Ань-ину сказали:

— Теперь ты будешь писцом.

Путь посольства становился все труднее и труднее. Когда наконец ханьцы приблизились к Куньмину, их окружили со всех сторон всадники с перьями на головных уборах. Завязалась схватка. Ханьцы, прорвав окружение, отступили назад и прижались к скале. Нападавшие всадники остановились вдали и начали что-то выкрикивать. Посол велел троим своим приближенным выяснить, чего те хотят. Навстречу им выехал один из всадников, видимо вождь племени, и на ломаном языке ханьцев прокричал:

— Говорить будем! Пусть подойдет старший! Куда ты идешь? — спросил он подъехавшего посла.

— В Дянь-юэ!

— Нет!

— В Шеньду!

— В Иньду?

— Да!

— Нет! Нет, назад, хуанди!

— Дадим шелк! Менять будем!

— Нет! Назад!

— Даром отдадим шелк! Золото отдадим!

— Нет! Назад!

Посол понял, что через Куньмин действительно есть дорога в Шеньду. Но эти племена не хотят пропускать через свои земли послов Хань. Значит, эти варвары еще помнят вторжение шэнбинов Цинь Ши хуанди и не хотят признать Сына Неба своим владыкой!

— Ничего не поделаешь! — сказал посол своим спутникам.

Ханьцы вынуждены были пуститься в обратный путь. До земель Шу за ними неотступно следовали горцы.

Остальные посольства тоже были остановлены в пути местными племенами.

Жалкие остатки посольских караванов возвратились в Чанъань. Часть людей растеклась по дороге, потеряв надежду вернуться домой со славой.

Рухнула и надежда Ань-ина — и Шеньду не увидел, и богатым не стал. Теперь ему некуда податься! Где его родители? Он не знает даже названия деревни, где он родился, имен отца и матери. Да хоть бы и знал, какой от этого толк? Ведь родители сами отказались от него! Возможно, теперь они жалеют об этом? Теперь он повзрослел и может приносить пользу. А чем? Если бы у него были деньги, тогда дело другое. Чем он может помочь старикам? Если у них маленький клочок земли, помощь в обработке не нужна, отец и сам, наверное, справляется. И вообще, сохранилась ли эта земля до сих пор? Он будет для них только лишней обузой. Притом за него придется еще платить подушный налог. Откуда взять им деньги на это? Все может повториться: ему придется либо уйти от них, либо продать себя в рабство, чтоб им помочь. Коли родители предпочли спасти себя, избавившись от него, и он добровольно не станет рабом ради них. Кто-кто, а он, Ань-ин, хорошо знает, что такое рабство, страх быть проданным и перепроданным. А возможно, родителей давно уже нет в живых или они тоже попали в рабство из-за накопившихся за годы долгов. А что, если он разыщет Ляо и будет служить ей? Как посмотрит на это ее муж? Разве она сможет поселить Ань-ина у себя дома? Из ревности муж может выдать Ань-ина своему тестю, и тот сдерет с него три шкуры…