Тень Желтого дракона - страница 36

Все совершалось по заведенному ритуалу. Все участвующие в церемонии были одеты в желтое. Забивали только желтых телят и быков. И так повторялось в течение пяти дней.

Перед тем как отправиться в обратный путь, У-ди милостиво принял главного жреца Куань Шу и своего любимца Луань Да, высокого красивого мужчину, обладателя шести печатей на поясе, в том числе нефритовой печати со знаками тяньдаоцзянцзюнь (военачальник, указывающий путь небесным духам).

— Мой владыка-государь! — начал Луань Да после того, как У-ди знаком разрешил ему говорить. — Над местом жертвоприношения ночью зажегся дивный свет, на заре там же поднялся желтый туман. Туман этот устремился к небу!

У-ди, еле скрывая радость, посмотрел на Куань Шу. Тот пояснил:

— Прекрасные знаки! Они ниспосланы духами. Духи будут помогать вам в покорении Вселенной!

Возвратившись в столицу, Сын Неба повелел изменить календарь. Со дня зимнего солнцестояния, совпавшего с первым днем одиннадцатой луны[74], начался первый год новой эры правления У-ди, седьмой по счету, названной тай-чу (великое начало). У-ди вкладывал в это название большой смысл. Первый период его правления, длившийся тридцать пять лет и начавшийся с эры «начало созидания», завершился. Он создал, подготовил и испытал силу, способную расширить Поднебесную на далекий Запад. Теперь можно было приступать к осуществлению великих планов покорения Вселенной! Вот поэтому-то новую эру будут называть тай-чу — «великое начало»! Желтый цвет был объявлен официальным, государственным цветом империи. На знамени шэнбинов стал изображаться Желтый дракон. Было определено время похода на Давань. Разумеется, все мелкие владения, лежащие по пути на Давань, тоже будут покорены, хуннов вытеснят еще дальше на север. Покоренная Давань станет базой для дальнейших походов в страны дальнего Запада. Да, истинно великое начнется только теперь! Флаг Желтого дракона будет реять над всем миром!

У-ди решил провести неделю во дворце Цяньмэнь-ваньхугун, построенном в честь его побед над соседними пародами. В последние годы У-ди стал уединяться в этом великолепном просторном дворце для отдыха после очередного своего успеха. На этот раз император поселился здесь, уладив дела с усунями. Теперь он спокоен: когда в скором времени шэнбины двинутся на запад под реющими знаменами Желтого дракона, безопасность их тыла будет обеспечена.

У-ди отдыхал в саду, в открытой беседке-шипане, расположившись в мягком кресле, сделанном из благоухающего дерева и слоновой кости с выточенными узорами. Это кресло, похожее на трон, привезли из недавно покоренного Миньюэ. На У-ди сейчас не было того роскошного одеяния, которое он носил на людях, в котором сидел на троне, принимая цепеневших от страха вельмож и чужестранных послов, удивлявшихся великолепию и богатству дворца. Перед ним на столике, изготовленном из хотанского нефрита, лежали полураскрытые свитки с иероглифами. Слуги, не мигая, издали следили за каждым его движением в ожидании какого-либо повелительного знака. Трудно было понять, размышляет ли Сын Неба или просто любуется зрелищем, открывающимся перед ним.

По ту сторону сада, направо от беседки, лениво хлопая ушами, ощупывали друг друга хоботами два слона, выросшие в Наньюэ, присоединенном к Поднебесной вместо с Миньюэ. Неподалеку даваньский гнедой аргамак с белой отметиной на лбу пощипывал зеленую люцерну, семена которой были привезены с его далекой родины.

Слева, напротив слонов, в железной клетке, облизывая языком нос и губы, кружил тигр, привезенный из северных лесов покоренной Чаосяни, и жадно смотрел на рогатых оленей, еще недавно вольно скакавших в хуннских горах. Левее их были привязаны цепью к столбу две сторожевые собаки. По дорожкам меж цветников распускали веером свои хвосты павлины, доставленные из какого-то нового владения ханьцев. В саду росли невиданные, диковинные деревья и цветы со всех частей света. Вот как удлинились руки Сына Неба, приумножились богатства Дома Хань! Дворцы цариц и царевен наполнились драгоценным жемчугом, узорчатыми изделиями из рога носорога, перьями экзотических птиц из покоренных и зависимых от Чжунго стран. Все это великолепие настраивает воинственного императора на лирический лад. Здесь, во дворце Цяньмэнь-ванхугун, он даже иногда слагает стихи. Вот и сейчас У-ди перечитывает оду, сочиненную им совсем недавно. Его глаза остановились на строках, которые ему особенно нравятся: