Тень Желтого дракона - страница 39

Однажды на это поле с самого утра начали стекаться любители лошадей. В тот день предстояло смотреть самых знаменитых скакунов — небесных коней из Давани.

Из южных ворот Чанъани выехал У-ди, величаво восседая на парадной колеснице — фацзя, запряженной тридцатью шестью лошадьми. Помпезность выезда должна была внушить народу мысль о том, что в Поднебесной не может быть нехватки коней, речь идет лишь об умножении их числа. Впереди императорской колесницы ехали ланчжуны — телохранители, очищая дорогу от толпы бездельников и зевак. За Сыном Неба на почтительном расстоянии следовал в своей колеснице, тоже богатой, но не сравнимой по пышности с императорской, новый чэнсян Гун-сунь Хэ. За ним верхом ехали циланы — стражники с длинными пиками в руках, готовые вонзить железные острия в грудь любому, кто осмелится хотя бы искоса посмотреть на Сына Неба или на его чэнсяна. За стражниками более чем на сорока колесницах двигались сановники и вельможи.

Как только засверкала издали нарядная колесница императора, сяоминь — простые люди, собравшиеся на конном поле, опустились на колени и припали лбом к земле. У-ди, сойдя с колесницы при помощи слуг, подставивших ему под ноги легкую лестницу с деревянными ступенями, прошел мимо, не поворачивая головы, как будто это лежали камни, а не люди. «Встав на эти спины и уперев ноги в стремена небесных коней, можно завоевать весь Запад», — мелькнуло у него в голове; От самодовольства на губах императора появилась едва заметная улыбка, но эту редкую у него полуулыбку некому было видеть. И придворные, и телохранители избранника Неба смотрели вниз, на землю; даже слуги, заменявшие ему посох, видели только его ноги, руки, низ одежды. Поднять глаза выше его груди не осмеливался никто.

У-ди взошел по мраморным ступенькам на возвышение и опустился в кресло, защищенное от солнечных лучей желто-зеленым шелковым шатром. Гун-сунь Хэ и еще несколько важных сановников разместились полукругом сбоку от него, но не вровень, а ниже и чуть позади. Другие вельможи расположились на задних маленьких сиденьях, застеленных шелковыми тканями, в расцветке которых отсутствовал желто-зеленый цвет — символ императорской власти. Вдали, на другом конце поля, стояли или сидели прямо на земле сяоминь.

У-ди слегка кивнул следящему за каждым его движением чэнсяну.

— Начинайте! — Гун-сунь Хэ передал безмолвное повеление Сына Неба стоящему рядом наготове тайпу — главному конюшему.

Осмотр даваньских скакунов начался. Шэнбины вывели на поводу четырех вороных коней. Навострив уши, они пугливо фыркали — вероятно, впервые увидели такое большое и шумное скопище народа. Их показывали то спереди, то с боков, то сзади. Командовал шэнбинами сяовэй, считавшийся большим знатоком в конном деле. Осмотренных лошадей увели к тому краю поля, где находились простые ханьцы, чтобы показать и им. Затем привели приземистого рыжего хуннского коня и поставили поперек смотровой дорожки. Взоры всех устремились на всадника, мчавшегося на лихом даваньском скакуне. Аргамак устремился прямо к хуннскому коню и легко перепрыгнул через него. Среди вельмож поднялся гул восхищения, он эхом отозвался в толпе простых ханьцев, издали следящих за зрелищем. Тем временем всадник развернул аргамака и опять с ходу заставил его перепрыгнуть через новую лошадь — гривастого тяжеловоза. Похвалам не было конца.

Началась заключительная часть осмотра. Состязались в скачке разнопородные кони. Вдали поднялась пыль. Раньше других достигли черты четыре даваньских аргамака, а вслед за ними пришли аньсийские и яньцайские скакуны. Хуннские кони отстали от всех.

Тайпу подошел к чэнсяну:

— Там, внизу, странник, он называет себя поэтом из Лояна. Хочет прочитать оду в честь даваньских копей.

— Пусть прочтет! — ответил сам У-ди.

Привели рослого худощавого человека. Кланяясь почти на каждом шагу, он робко приблизился и по знаку чэнсяна начал нараспев читать свою оду. В ней говорилось о том, что в начале была сотворена Поднебесная. На ее трон взошли Сыны Неба. Поднебесная благоденствовала, все богатства мира стекались в нее, все чудеса были ей доступны — и лишь небесных коней не могли найти ханьцы. Наконец бесстрашный Чжан Цянь, посланник Сына Неба, дошел до Небесных гор