Тени и отзвуки времени - страница 44

Стрелки стенных часов давно уже миновали цифру шесть. Но все равно было темно, как ночью. Что ж — зима! Холодные капли росы, скатываясь с широченных листьев банга[46], гулко ударяли по капоту машины. Частый стук их похож был на дробь чересчур расторопного барабанщика, словно он, отбивая стражи, торопил задержавшуюся ночь.

Нгуен ехал налегке, без багажа. В правой руке он держал кусок мясного паштета, в левой — горячую еще булку. Прохаживаясь по двору, он подносил ко рту то правую, то левую руку, потом поднимал непокрытую голову, разглядывая толпившихся у билетного окошка попутчиков.

Во дворе, у гаража, стало оживленно и шумно.

Видя такое, и Нгуен, не торопясь, пошел за билетом. Рассчитывая скрасить ожидание, он достал сигарету. Вспыхнувшая спичка высветила за окошком кассы лицо госпожи Вэй. Многие, как-никак — супруга «автомобильного магната», величали ее «мадам Вэй».

— А-а, господин Нгуен! Давно вы у нас не были.

— Доброе утро, мадам.

— Опять небось едете в Ньысуан?[47]

— С вашего разрешения…

Усмехнувшись, он выплюнул окурок.

— А куда вы, мадам, хотели б меня отправить?

Мадам — монастырские нравы были ей чужды — стрельнула в него глазами, положила ему на ладонь билет и через секунду уже кричала на какого-то мужлана, молча совавшего в окошко деньги:

— Эй, у тебя что, язык отсох?! Куда едешь?

Помощник шофера с похвальным усердием начал крутить ручку, остывший мотор вдруг чихнул и бодро затарахтел. Нгуен с удовольствием втянул ноздрями запах бензина — запах бескрайних дорог и дальних странствий.

Пассажиров сегодня набилось в автобус — не продохнуть: день был базарный. Они толкались, ссорились из-за мест. Взрослые бранились, дети плакали. Госпоже Вэй, чтобы перекричать их, пришлось повысить голос.

— Эй, мосье Нгуен! — закричала она. — Садитесь-ка поскорее! Чего вы ждете?

— Ожидаю супруга вашего, а нашего благодетеля. Без него-то автобус не уйдет. Куда торопиться?

— Как бы не так! Отправляемся сию минуту. Хозяин сегодня занят и вести машину не сможет.

— Жаль! Боюсь, шофер выбьется из расписания. А мне ровно в восемь во что бы то ни стало надо быть в Ньысуане.

— Ладно, все будет в порядке. Садитесь скорее!

Шофер, заменявший хозяина, задним ходом вывел машину на дорогу. Нгуен побежал за автобусом и, догнав его, вскочил на левую подножку. Он едва успел прислониться к борту, как из темного переполненного нутра автобуса послышался голос хозяйки:

— Эй, мосье Нгуен! Здесь есть места, прошу вас. Не стойте там, голова с непривычки закружится.

— Не извольте беспокоиться, мадам. Я путешественник бывалый. Лучше уж тут постою, внутри от вяленой рыбы да соуса совсем задохнешься.

Утренний ветер ударил Нгуену в лицо. На выезде из города, у перекрестка, какой-то старец замахал шоферу длинным зонтом. Автобус притормозил, и мадам Вэй, подбежав к Нгуену, снова стала зазывать его в машину. Выражений она, скажем прямо, не выбирала:

— Ну что вы из меня жилы тянете. Присосались к подножке, как пиявка. Говорят ведь вам…

Мотор заревел, и последних ее заботливых слов Нгуен уже не расслышал.

Утро — в пику календарю — выдалось прямо-таки весеннее. Зеленые листья и травы улыбались отмытым дочиста небесам. Влажный большак, сменив гнев на милость, не швырял в лицо пассажирам горсти песка и пыли. Нгуен, опьянев от быстрой езды, заполнял легкие холодным бодрящим воздухом и придирчивым оком оценивал красоту громоздившихся друг на друга горных вершин.

Вдруг он ощутил на затылке какое-то теплое дуновенье, тотчас, рискуя вывернуть шею, оглянулся и увидал у себя за спиною мадам Вэй. Она, неведомо когда, выбралась на подножку и стояла чуть не вплотную к Нгуену. Это ее дыхание согрело затылок упрямого пассажира. Он почему-то вздрогнул, улыбнулся ей и стал снова глядеть вперед.

Следующий перегон начинался за цементным мостом у пристани Шунг. Автобус остановился возле распивочной. Мадам, обутая в резиновые сапожки, спрыгнула на обочину, взмахнув своей сумкой, в которой побрякивала мелочь. Сложив руки на животе, она глянула искоса на Нгуена, словно приглашая его заглянуть вместе с ней в заведение.

И вот он, скрестив ноги, сидит на топчане напротив владычицы гаража и попивает чай — нет-нет, именно чай. Он сегодня впервые толком разглядел ее и решил, что есть, есть в ней своя прелесть. Будем снисходительны, думал он, лицо и фигура очень даже…