Тени и отзвуки времени - страница 51
Загромыхали шутихи. Вспугнутые пальбой белые голуби взмыли в небесную синь. Все вокруг заволокло дымом.
Жених с шаферами и роднею приближался к дому невесты.
Ах, отчего обратный путь был так недолог! Вот машины уже и у дверей Зыка. На часах полдень. Половины счастливого и прекрасного дня как не бывало! Плод налился и созрел, еще немного, еще самую малость, и он, перезрев, утратит вкус и аромат. Нгуену жаль было ушедшей половины дня. Ему захотелось вдруг, чтобы еще жгли и жгли шутихи и густые клубы дыма так заполнили дом, что даже стоящие рядом люди потеряли бы друг друга из виду.
Невеста и жених обходили домашние алтари. Четверо шаферов и четыре подружки семенили следом за ними. Кто знает, выберут ли Нгуена еще хоть разок шафером? Увидит ли он когда-нибудь снова благодушные улыбки на лицах соседей, сбежавшихся поглядеть на свадебный кортеж?..
Почему-то Нгуен вспомнил, как сегодня, когда он сидел в машине, мимо проехал приятель на подножке трамвая — дистанция, как говорится, огромная! Ну, да не в этом дело… А в чем же? В чем?.. Наконец-то! Он понял, нынешняя встреча показалась ему символической: совсем недавно в один и тот же день им, обоим, пришлось побывать на похоронах и на свадьбе. Приятель еще сказал тогда: «Острые ощущенья — прекрасная вещь! Боюсь только, как бы они не вошли у нас в привычку…»
Плавное течение мыслей Нгуена неожиданно прервала сверкнувшая из-под белой брючины невестина пятка, круглая и розовая…
Наконец все уселись за стол.
Нгуен пил, не хмелея. Он посмотрел прямо в лицо новобрачной. Она и не подумала опускать глаза. И Нгуену пришла на память строка старого китайского стихотворения:
По несносной привычке своей угадывать конец любой едва начавшейся истории, Нгуен представил себе день, не столь уж и отдаленный, когда женщине останется красоваться одной лишь добродетелью. Кухонный чад и горькие слезы состарят ее прежде мужчины, которого выманят из дома бескрайние дали дорог и соблазны нежданных встреч. А женщина будет из года в год одиноко внимать предрассветным голосам петухов и далекому стуку копыт…
Пирующих сморила усталость и истома.
Понимая, что скоро уже он окажется здесь лишним, Нгуен, с разрешения хозяев, откланялся. Он поднялся по ступенькам в соседнюю комнату — переодеться. Сняв с себя нарядное платье, он почувствовал, как возвращается к привычному для него настроению. Хмель постепенно выветривался из головы, и появлялось ощущение времени. Уж не приснился ль ему весь этот день? Не пригрезилась ли близость чужого счастья?
Солнце клонилось к закату, когда Нгуен, Дык, Тыонг и До, аккуратно сложив на топчан свадебные костюмы, разошлись по домам. А у крыльца молодоженов трещали шутихи, и ветер разбрасывал розовые искры.
НОВЫЙ ГОД — ДОМА
Последний месяц года подходил к концу. Двадцать девятого числа приятель Нгуена вместе с женой уезжал из Ханоя в деревню, к своим старикам, и Нгуен оставался у них в доме за хозяина.
— Этот дом — твой, — сказал ему приятель на прощание. — Захочешь встречать Новый год здесь, милости просим. Слуга останется и сделает все, что надо. Я на всякий случай припас водку, настоянную на травах, и кое-какую закуску — паштет, пироги, рыбу под соевым соусом. В ларце лежат благовонные палочки. Не стесняйся. Будь как дома. Ну а если передумаешь и уедешь в Тханьхоа…
Он помолчал, потом спросил, чуть понизив голос:
— Может, все-таки съездишь к своим? — И, не дождавшись ответа, продолжал: — Послушай меня, Нгуен, поезжай домой… Доставь старикам радость хоть на Новый год. Да, если поедешь, сделай одолжение, зайди к старому Ты, он живет по соседству с вами; посиди у него часок, поговори со стариком. Ну, нам пора на вокзал. Желаем тебе встретить праздники как… как можно лучше. Прощай!..
Весь вечер Нгуен, опечаленный, пил водку в пустом доме.
Выйдя на балкон полюбоваться предпраздничной суетой столичного города, он почувствовал, как у него закружилась голова. Облокотясь на перила, он постоял немного, потом застегнулся на все пуговицы и спустился на улицу. Было холодно, и он, чтоб не замерзнуть, решил идти пешком. Благо ходить он любил и шаг выработал размашистый.