Тени и отзвуки времени - страница 67
Встав из-за стола, они так долго препирались, кому заплатить за кофе, что у боя едва не началось раздвоение личности. Но и покинув кафе, они не расстались и вместе, как закадычные друзья, отправились на почтамт. Тхо должен был отправить свое письмо, а Оай хотел убедиться, что письмо отправлено.
Когда наконец Тхо откланялся и ушел, Оай тотчас вернулся на почтамт и дал телеграмму в редакцию. Он, не считаясь с затратами, описал трагическую гибель господина Шэма, растерзанного диким вепрем, приведя массу выдуманных здесь же на месте душераздирающих подробностей, и пообещал в один из следующих номеров специальный репортаж об этом событии.
Наутро Оай горделивой походкой вошел в книжный магазин. Читатели уже накинулись на свежий номер «Телеграфных новостей». Сообщение из Виня было напечатано крупным шрифтом на первой странице. «Эх, — подумал Оай, — сюда б еще парочку фотографий!»
Хозяин магазина — он прочитал «Телеграфные новости» сразу, как только их доставили с поезда, — нарушил благоговейную тишину, витавшую над завсегдатаями, уткнувшимися в газетные страницы.
— Я, — сказал он, обращаясь к Оаю, — преклоняюсь перед вами, господа журналисты! Вы — наши глаза и уши. Подумать только, позавчера случилось это несчастье в Фукуи, где-то у черта на рогах, а сегодня мы читаем о нем в газете. Думаю, даже в Европе новости не печатаются быстрей, чем у нас.
— А как же иначе, — отвечал Оай, заложив за спину руку со свернутой в трубку газетой. — Мы, корреспонденты, только так и работаем. Жаль, если вы до сих пор не поняли, что такое пресса. Пресса это — всевидящее око…
Совершенно счастливый, Оай решил денек-другой посидеть дома — отдохнуть и на покое насладиться своим триумфом. Да и страшновато было выйти на улицу: а ну как встретишь «достойного коллегу» из «Утренних известий», и он, разъяренный, накинется на тебя, точно дикий вепрь…
Он долго размышлял над этической стороной дела: что можно сказать о человеке, прочитавшем без спроса чужое письмо? Но, приходил он к выводу, суть в том, кто́ этот человек и для чего он читает чужие письма. Если бы сам он, к примеру, свято соблюдал правила чести и не покушался на тайну частной переписки, что оставалось бы делать ему, корреспонденту столичной газеты, здесь, в Вине?! Откуда бы взялись тогда новости для первой полосы? Значит, рассуждая с позиций общественного блага, поступок его вовсе не заслуживает осуждения, а напротив, положителен и полезен. Это — лепта в великое дело прогресса!.. Ну а для подтвержденья своего безупречного джентльменства он решил при первом удобном случае пригласить Тхо отобедать во французском ресторане. Ведь как-никак именно ему обязан он последним своим блистательным успехом…
Прошел день, другой, третий. Оай по-прежнему пребывал в блаженном безделье. Но на четвертый день покой его был нарушен приходом странного гостя. Незнакомец, высокий и дородный, поразил его диковинным одеяньем, сочетавшим в себе нечто от вьетнамского костюма, наряда мыонгов и еще чего-то, невиданного и непонятного.
— Простите, — сказал, поклонившись, гость, — могу ли я видеть господина Фам Там Оая, корреспондента «Телеграфных новостей»?
— Я к вашим услугам.
— Я хотел бы, если позволите, побеседовать с вами о трагической охоте в Фукуи, про нее на днях писала ваша уважаемая газета. Я, чтоб увидеть вас, добирался сюда с гор, от самого Ташоя.
— Польщен… Очень рад… Вот только, с вашего разрешения, покину вас на минутку — переоденусь и милости прошу в чайную, тут рядом, за углом. Нам там будет гораздо удобней.
— Что вы, что вы, не беспокойтесь, мне удобно и здесь… Ах да, я забыл вам представиться. Мое родовое имя Шэм, я правитель мыонгов из Фукуи.
— ?!
— Как видите, попечением духов моей земли, я жив и здоров. И скажу вам больше, вот уж полгода я не охочусь, хотя, — вы верно подметили — страстный охотник. Ведь не со всякой охоты живым вернешься. Чаще всего я охочусь на тигров, — тут тебе за каждую голову приз, да и тигриные кости знахари берут на лекарство. Конечно, если часто ходишь на зверя, рано или поздно угодишь к нему в когти. Об этом я и не спорю. Только уж больно поторопилась уважаемая ваша газета с известием о моей смерти. Может, вы хотели этой телеграммой накликать на меня беду — чтобы вепрь и впрямь вырвал у меня внутренности?