Тени на снегу - страница 8
И все же, присмотримся к государствам-антагонистам.
Для характеристики нравов, царящих в королевстве Кархайд, писательнице опять достаточно было намека. В первой же сцене. На вопрос, почему при ритуальной кладке замкового камня используют только алую краску, следует ответ: издавна его укрепляли раствором из костей и цемента, замешанном на крови. Человеческих костей и крови.
Вроде бы малозаметная «этнографическая» деталь – мало ли ужасных вещей случалось в «давние времена», и не только гетенианские... Но, брошенная в самом начале, эта подробность подобна легкому дуновению тревоги, присутствие которой уже не покинет до самых последних страниц.
Кархайд заражен воистину государственным безумием, причем, в той почти неизлечимой стадии, когда «верха» все знают и все понимают, но изменить что-либо не в состоянии.
Король Агравен – параноик, но он вовсе не глуп. Иначе разве вырвалось бы у него горькое признание в собственном безумии (тут любой психиатр насторожится: не симулянт ли?): «Но я действительно боюсь вас, Посланник! Я боюсь тех, кто послал вас! Я боюсь лжецов, я боюсь трюкачей, но больше всего я боюсь горькой правды. Именно поэтому я столь успешно правлю своей страной. Только поэтому.»
Если задуматься: что его более всего встревожило? Техническая мощь неведомой звездной Лиги Миров, провокация со стороны более просчитываемого государства-конкукрента, или опасность «развращения» собственных подданных – информацией об ином общественном устройстве, основанном не на силе, а на правде? Скорее всего – испугался он именно последнего.
Того, что басни странного незнакомца, называющего себя Посланником Экумены, окажутся чистой правдой.
Однако патологический страх перед истиной сам по себе ухудшает субъективное состояние больного. Боязнь правды, неизбежных новшеств, умных и проницательных советников (надобнее – верные...), раньше осознавших эту неизбежность, лишь приближает неотвратимый конец.
Как все знакомо! Не «звездный» это опыт, а наш, земной... Он же позволяет безошибочно вычислить, что ждет правителей Кархайда в недалеком будущем: никуда им не деться от изобретения войны.
Именно «изобретения», поскольку эволюция, сотворив свой странный эксперимент на планете, одарила ее обитателей еще и полным отсутствием агрессивности.
Об этой гипотетической цели «эксперимента» догадались уже первые разведчики Экумены: человек неразделенный вряд ли додумается до войны, столь естественной в нашем, раздираемом противоречиями, мире. В кархайдском языке нет даже такого слова: «... на планете Гетен ничто не приводило к войне. Ссоры, убийства, феодальные распри, интриги, вендетты, публичные избиения, пытки, разжигание ненависти – все это входило в репертуар их гуманистических «достижений»; но до войны дело не доходило никогда. Похоже, им не хватало способности мобилизовать себя. В этом смысле они вели себя подобно животным; или женщинам. Но совсем не как мужчины или муравьи-солдаты».
Тем не менее, как знает читатель, кархайдцы совсем близко подошли к роковой черте. В рассказе «Король с планеты Зима» война уже полыхает вовсю...
Пока же, то есть, во времена, когда происходят события романа, гетенианцы до нее еще не додумались. Хотя Посланник остро чувствует ее флюиды, слушая речи по радио нового регента: «Перед ним была конкретная и ясная цель, и он шел к ней по самому короткому и проверенному пути. Чтобы превратить народ Кархайда в граждан единого государства, в единую нацию, он избрал путь войны. Его идеи, разумеется, были недостаточно четко сформулированы, однако звучали весьма убедительно. Второй способ столь же быстрого создания единой нации или всеобщей мобилизации людей – это насаждение в государстве новой религии; однако таковой под рукою не оказалось, и Тайб предпочел путь милитаризации». Такая вот фантастика...
А вот что действительно фантастично в романе (ну, не считая, конечно, биологии, а которой – разговор особый), так это к случаю упомянутые религия, мифология гетенианцев!
Думаю, что читатель сам отдаст должное истинным жемчужинам этой книги – вкрапленным в текст мифам и преданиям, бросающим на все описываемые события, на поступки героев какой-то особенный, переливчатый и в то же время – удивительно насыщенный свет. Назвать его светом истории, культуры, светом духовной реальности, без отблеска которой меркнет, становится плоско-безжизненной реальность обычная, вещная?..