Тени «желтого доминиона» - страница 38

Сколько людей познал за эти годы Таганов, сколько ярких человеческих судеб прошло перед ним… Испытание временем выдержала дружба Ашира с Игамом Бегматовым. Когда Таганова оклеветали, то Игам и его жена Марина, глубоко убежденные в невиновности и искренней преданности своего товарища делу партии и народа, написали поручительство в Центральный Комитет Коммунистической партии (большевиков) Туркменистана, заявив, что не верят злым наговорам и готовы взять его на поруки.

Те месяцы были самыми тяжкими в жизни Ашира. Отстраненный от любимого дела, бессильный опровергнуть нелепейшие, выдуманные обвинения, он не находил себе места ни в Ашхабаде, ни в Конгуре. Глупость всегда обескураживала Ашира. В час испытаний супруги Бегматовы не оставляли своего друга, часто встречались с ним, поддерживали.

Старым друзьям, как и прежде, связанным общим делом, вечно беспокойным, всегда находилось о чем поговорить – Игам Бегматов работал в отделе ЦК Компартии Туркменистана.

Ашир Таганов за все годы своей сознательной жизни, и особенно за время службы в органах ГПУ, убедился, что, с кем бы ему ни приходилось учиться, трудиться или воевать, все, кого считал коллегой, товарищем по партии, отличались человеколюбием, бескорыстием, обостренным чувством товарищества и дружбы. Он даже не представлял, как бы сложилась его судьба без друзей, без семьи Бегматовых, без сотоварищей отца, без бывшего балтийского моряка Ивана Касьянова, освобождавшего Туркмению от белогвардейцев и английских интервентов, Ганса Розенфельда, служившего в свое время в кайзеровской армии по заданию революционной организации «Союз Спартака», а потом посвятившего себя целиком делу Октября… Им, истинным революционерам, подлинным интернационалистам, Таганов был обязан всем – собственной жизнью, жизнью близких, тех аульчан, которых банда Джунаид-хана не пленила, не убила лишь потому, что в Конгур вовремя подоспел чекистский отряд Касьянова и комиссара Розенфельда.

Казалось, давно это было, и в то же время совсем недавно, в самом начале тревожных двадцатых годов. В кочевом ауле, где джунаидовские всадники успели сжечь юрту Тагана, а сотник Хырслан увез сестру Ашира, юную Джемал, и сделал ее своей женой.

Со сгоревшей юртой кануло в прошлое и старое. Семье Тагановых чекисты отстроили новый дом, не хоромы, но все же это был свой кров, родной очаг. И вчерашний кочевник Таган, еще приглядывавшийся к незнакомым людям, к новой власти, понял, что у него с Советами дорога одна. Он вступил в красноармейский отряд, чтобы бороться против Джунаид-хана, со всеми, кто еще вчера помыкал такими, как он, Таган, бедняками. Таган и его односельчане, взявшиеся за оружие, знали, за что воевали, – не только за свободу, за право жить без вражды и насилия, но и за землю и воду, которые им дала новая власть. О таком раньше, даже год назад, они и мечтать не смели.

А когда отец Ашира, командовавший уже особым чекистским отрядом, погиб от рук басмачей, то первыми, кто разделил горе с семьей Тагановых, были Касьянов и Розенфельд. Они приезжали в Конгур и на годовщину памяти Тагана, сидели в кругу аульных аксакалов, вспоминая, каким искренним, честным человеком прожил свою жизнь их односельчанин. Касьянов вспомнил, что Таган питал особую привязанность к Розенфельду. Видно, за самоотверженность и отвагу, с какой он, немец, находясь вдали от своей родины, на чужбине, по своей доброй воле бился за счастье и свободу маленького народа в Каракумах. Надо родиться с великим сердцем, чтобы, забыв личное, посвятить свою жизнь другим.

И тогда, в тот вечер в родном Кунгуре, Ашир Таганов решил стать коммунистом. Со временем он вступил в ряды партии по рекомендациям Касьянова и Розенфельда, разглядевших в юноше задатки будущего чекиста.

Добро родит добро. «Дыня у дыни цвет набирает», – говорят туркмены. Рядом со спелым плодом зреет такой же. Рядом с Касьяновым и Розенфельдом Ашир Таганов не мог быть иным.

Не без влияния Таганова рос Мурад, старший сын Дурды-бая, одного из крупнейших феодалов, не захотевшего смириться с тиранией Джунаид-хана и решившегося вместе со своим родом перейти на сторону советской власти. Но Джунаид-хан подло и жестоко отомстил «изменнику»: Эшши-бай исполнил коварный замысел отца, убил Дурды-бая и многих его ближних, а в убийстве обвинил… чекистов.