Теория относительности - страница 9

— Услышала? Пришла? — грустно вздохнул Он.

Она заворожено кивнула, не отрывая глаз.

— Вспомнила? — скептически спросил Он, скрывая за усмешкой печаль, а возможно, и боль.

Она неуверенно отрицательно качнула головой и замерла в нерешительности.

— Ну, садись, коли пришла! Отличиться гостеприимством мне не получится — не дома я. И скамья у меня грязная и мокрая. — Он кивнул на бордюр. — Да и крыша прохудилась.

Она заколебалась: уж очень странным показалось приглашение сесть на грязный бордюр. Но ноги сами двинулись вперед, а разум лишь бессильно попытался утешиться, мол, эти джинсы и не такое выдерживали. Ему приходилось теперь быть сторонним наблюдателем — тело и чувства действовали сами и сообща, больше не советуясь с ним.

От мокрой рубашки тянуло живым теплом. Она невольно прижалась к нему, дрожа от холода. Он молчал.

А что он мог сказать? Она не помнила его. Как его и предупреждал Учитель. Как его и предупреждали все. Так больно было видеть ее совсем близко, не ощущать с ней единства, не обнимать, не шептать на ухо самое сокровенное. Так странно было, что Она не подпевает их песне, когда он играет. Она не помнит слов. Она ничего не помнит. И ему придется покинуть ее по мнению Учителя. Но сможет ли Он? Он не знал. И поэтому молчал, а в душе плавно угасала надежда, что согревала долгие годы.

Он молчал. Молчал уже долго. Настолько долго, что бесконечный дождь закончился, что вязкий туман спустился с крыш и теперь пробивался в подвалы. Очистилось небо, и лениво выползла луна, притащив на хвосте репейники-звезды. А он все молчал. Она давно перестала чувствовать холод. Она давно перестала думать. Она просто смотрела на эти звезды, глупые в своей чванливости и важности. Смешные в своем холодном высокомерии. Впрочем, что на душе у звезд, не знает никто. И это люди их наделили столь нелестными качествами. А еще они зовут ввысь, в неизведанность, в бесконечность. Ими клянутся отчаянные души, ими обжигают руки влюбленные, их винят в бедах и горестях, проливая кровь под их мерцающим светом. Они падают, исполняя желания. Ценою своей бесконечности. Они шепчут на ухо мореходам верный путь. Они видели все. Они знают все тайны. Знают и молчат. Но иногда люди могут услышать их усталые голоса.

Она усмехнулась, глядя на равнодушные светила. Наверняка. И ее тайну они знают! Знают и молчат! Осторожно, словно украдкой, она взглянула на молчаливого собеседника. Он тоже смотрел вверх. И в бездонных глазах плескалось небо, купались звезды. Сердце на мгновение вздрогнуло, а затем куда-то поспешило, боясь не успеть. Это было! Было уже! Они сидели под раскидистым звездным небом. И молчали звезды. И Он тоже молчал. И эти глупые, смешные, великие, мудрые огоньки отражались в его глазах! Отражались и мерцали… Было же! Она даже почувствовала запах того вечера. Той глубокой ночи. Решающей ночи. Как хочется все вспомнить! Сейчас ей казалось это самым главным! Как хочется вспомнить! Одна искорка в его глазах мигнула и стремительно понеслась. Ее взгляд резко метнулся в небо, чтобы проводить меркнущий след упавшей звезды. Звезды, которой Она опрометчиво доверила заветное желание. Как и тогда! В ту ночь, тоже упала звезда…

…В ту ночь тоже упала звезда. Так ярко перечеркнув небосклон над Вольными Холмами. И Она тогда тоже загадала желание. А Он над ней посмеялся. Потому что звезды слишком легкомысленны и заняты, чтобы тратить свою бесконечность на людские желания. Та ночь была последней ночью перед ураганом из ужаса и боли. Последней ночью перед финальной битвой. Битвой, что утопила бы Вольные Холмы в крови, если бы не…

До реальности четко перед глазами проплывали картины битвы, последней, отчаянной попытки не становиться на колени перед силой и властью. И было страшно, и было тяжело, и рядом погибали друзья. И в воздухе стоял запах крови, а на губах застыл вкус победы. Они оба отдали свои жизни во имя правды. Во имя свободы. И, падая в утоптанную грязь, Она слабо улыбнулась, вспоминая свое желание, вверенное ветреной звезде. «Быть вместе с ним, во что бы то ни стало, вопреки всему». А Он в пылу битвы потерял ее верный взгляд. И все никак не мог найти, пока смерть не настигла его. И последними словами, сорвавшимися с белеющих губ, было: «Я найду тебя! Во что бы то ни стало! Вопреки всему!» И было это не просто так! И Вольные Холмы стали взаправду вольными! Благодаря их жизням. И еще сотням других…