Теория сосен - страница 4

— Просто запомни эту информацию.

Алек, с ощутимым напряжением приподнявшись на сиденье, демонстративно поправил ремень безопасности; так он пытался уберечь отца от лишних переживаний, показать, что его слова он не пропустил мимо ушей.

Асфальтированная дорога сменилась наезженной полосой на земле. Хвойные лапы, мелькающие по сторонам, норовили задеть окна; машину качало от неровностей в виде ям и кочек, шишки и ветки безостановочно трещали под колёсами, а впереди уже виднелся конец… чего-то? Правда, чтобы до него добраться, предстояло ещё преодолеть немалое количество поворотов меж лесных зарослей. Алек, подавшись к окну, поднял взгляд в небо. Солнце бережно окутывало заметно потеплевшим светом верхушки деревьев; близился закат, яркий и непременно оранжевый.

Стоило совсем немного опустить стекло, как в салон ворвался холодный воздух, пропитанный запахом леса. Неимоверная свежесть охватила лёгкие с первого глубокого вздоха. Не сложно было определить, что река находится совсем близко. Чувствовался дух практически полного одиночества: мимо проезжающие машины не будут надоедать мельтешением, а люди, расположившиеся на берегу, навряд ли будут интересоваться очередной приехавшей группой отдыхающих.

— Приехали! — громко раздался радостный голос отца.

Алек, тряхнув головой, сразу же полностью открыл окно, поражаясь красоте этих мест; чуть проехав вперёд, они выехали на ровную песчаную дорогу, проходившую вдоль берега. На пляже виднелись отдыхающие, гуляющие около реки или же возившиеся с вещами около своих палаток, кто-то уже принялся разжигать костёр. А дальше было совсем пустое место, ничуть не отличающееся от других полян, но всё же немного особенное. Короткая зелёная трава казалась такой мягкой, что захотелось поскорее снять с себя кроссовки и пройтись по ней босыми ногами, а затем, присев, опустить ладони и пропустить между пальцев каждую травинку.

Прелести этой локации не заканчивались исключительно на одной траве. Та зона, где они должны были остановиться, была воистину райской, отличие было лишь в том, что они по-прежнему на Земле. Слева деревья, опустив свои ветви, создавали подобие арки, добавляя ощущение некоего волшебства. Как раз неподалёку от неё виднелся чёрный круг, обставленный большими закоптившимися камнями — кострище будет именно тут, а значит, и стол будет совсем рядом. Небольшой территории хватало как раз для того, чтобы соорудить крошечный палаточный городок из трёх тентов.

Великолепный пейзаж завершали кусты, выросшие аккурат как ограждение поляны, а прямо между ними было самое главное — земля с травой резко обрывалась, и немногим ниже начинался белый песок, за которым мощное течение несло воду широкой реки. Там, на другом берегу, был совсем редкий лесок, ничуть не портящий вид бескрайнего луга. На воде играли блики заходящего на той стороне солнца, всё казалось таким невероятным, будто это нарисованная картина. Чудеса…

Страх отступил назад, как испуганный зверь от ослепляющего пламени.

— Как же тут красиво! — выпалил Алек, мигом выскочив из машины, едва они успели затормозить.

Он даже не обратил внимание на то, что отец уже оказался у другого автомобиля. Двери «сааба» распахнулись, и наружу выбрались все остальные. Сразу послышались радостные возгласы Богдана, которому явно надоела долгая дорога. Да и все прочие не преминули упоминанием того, каким благополучным вышел путь, хоть и утомительным.

— Всю задницу отсидел в этой дороге! — громко выругался Егор, вывалившись из машины, как мешок картошки.

Ему вся поездка уж точно не приносила никакого удовольствия, даже долгожданное прибытие в эту весьма живописную область не вызвало блеска в глазах. Да и он, если честно, сам не знал, чего ждал, и совершенно не осознавал, что же может сделать его сейчас хоть чуточку позитивнее.

— Беляк! Бегом сюда, выгружать вещи поможешь! — дядя Миша, проигнорировав жалобы своего сына, срочно окликнул Богдана, используя «позывной среди своих».

Странность прозвища, конечно, все замечали, но так его называть уже было делом привычки. Для самого Богдана это служило сигналом к тому, что полным именем его назовут только в самом серьёзном случае.