Тепло его объятий - страница 5

– Да, – сказала она просто.

Глеб тут же заключил ее в объятия и наградил столь страстным поцелуем, что у Риммы земля ушла из-под ног. Пока он задувал горящую свечу на столе, она смотрела на кольцо, бережно надетое на ее палец. А романтический ужин пришлось на полчасика отложить. Когда влюбленные наконец уселись за стол, пицца успела остыть, а вино сделалось слишком теплым, но это не имело значения.

– Только институт я не брошу, – предупредила Римма, когда все главные тосты были произнесены, а на столе появился десерт в виде очень вкусных маленьких пирожных.

– Я и не прошу, – покачал головой Глеб. – Учись, конечно. Мне нужна не просто красивая, но еще и умная жена.

– И ревновать не будешь? – прищурила она один глаз.

– Буду, – признался он. – Но только потому, что так положено. Я тебе доверяю.

На следующее утро Римма явилась на занятия с бриллиантом на пальце. Подруги чуть не полопались от зависти, а преподавательница английского языка, типичная старая дева с чересчур легкомысленной для ее возраста прической, заявила, что не пристало девочкам носить столь дорогие украшения, и ее лицо резко налилось малиновым цветом. Зато ребята стали иначе относиться к своей сокурснице. С бо́льшим уважением и даже трепетом. Римме это нравилось. Она чувствовала себя какой-то особенной. Словно старшая сестра среди малолеток.

Отгремела свадьба, пролетела учеба, потянулись однообразные будни. За десять лет совместной жизни Римма ни разу не пожалела, что вышла замуж за Глеба. Он оказался по-настоящему хорошим, внимательным и щедрым мужем. А что касается лишнего веса или желания поспать подольше, так идеальных людей не существует, тем более мужского пола. Римма это прекрасно понимала. Зато, несмотря на мелкие недостатки, Глеб был верен, надежен и по-прежнему влюблен.

Жизнь со зрелым уравновешенным мужчиной изменила и Риммин характер. При необходимости она умела превратиться из юной девы в мудрую женщину, с которой можно посоветоваться и обсудить серьезные вопросы. Она сама не изменяла Глебу и его не донимала ревностью. Их брак был построен на взаимном уважении. Когда происходили ссоры или просто мелкие недоразумения, они старались не повышать голос – выясняли отношения сдержанно, как положено взрослым цивилизованным людям. Да и не случалось у них особых ссор. Поводов не было.

Когда спустя пять лет совместной жизни Римма так и не сумела забеременеть, они с Глебом отправились на обследование в больницу. Оказалось, что она способна родить, а вот Глеб бесплоден. Узнав об этом, он тут же предложил Римме развод, чтобы не портить ей жизнь. Но Римма решила, что способна быть счастливой и без детей. Нельзя сказать, что она больше никогда не думала о ребенке, но о своем решении не сожалела. Римме нравилась размеренная жизнь, и менять в ней что-либо она не хотела.

Чувствуя вину за то, что лишил любимую женщину радости материнства, Глеб старался баловать ее и поддерживать в любых начинаниях. Римме приспичило пойти с ним на парную йогу – и он молча приобрел абонемент. Требовалось принять какую-нибудь невероятно скрученную асану[1] – Глеб не жаловался, хотя особой гибкостью и изяществом похвастаться не мог. Животик мешает? Кости трещат? Ну и пусть, лишь бы любимая жена была довольна.

Когда она затащила его в студию танцев, Глеб так же усердно и мужественно осваивал движения танго или пытался скользить по паркету под зажигательные ритмы самбы. Он не отказывал Римме ни в чем. Он вырос в детском доме, и, кроме нее, родни у него не было. Она одна стала его семьей, одна на всем белом свете. Поэтому его сердце и душа безраздельно принадлежали белокурой девчонке с неиссякаемым потоком энергии.

Но он никогда не боялся идти за ней. Даже по краю обрыва. Даже с завязанными глазами.

Потому что ради нее он был готов без раздумий прыгнуть в пропасть. Без Риммы ему и жизнь не нужна. В принципе, он ее уже отдал. Вся его жизнь принадлежала Римме.

Наконец настал первый день долгожданного путешествия.

Накануне вечером Римма собрала свои вещи, решив ограничиться только самым необходимым. Но рано утром, за полчаса до выхода из дома, она решила немного откорректировать содержимое чемодана. Каждый раз, добавляя какую-нибудь вещь, она обещала себе, что это последняя. Но остановиться сумела лишь тогда, когда чемодан, лежавший посреди комнаты, стал похож на чудище со вспоротым брюхом.