Типы прошлого - страница 37

— Кто они?

— Да ваша pars adversa, гвардіоны-стрѣлометатели, объяснилъ Виссаріонъ Никитичъ, у котораго были какія-то свои удивительныя выраженія.

— Вы отгадали, они сами.

— И старичокъ изъ ихъ же компаніи?

— Какой старичокъ?

— А вотъ что сейчасъ въ этомъ арбузѣ проѣхалъ?

— Этотъ старичокъ моложе васъ, почтеннѣйшій, возразилъ я, смѣясь.

— Кто-же онъ по профессіи? Фамилію не спрашиваю, примолвилъ докторъ, указывая глазами на нашего кучера.

— Московскій житель, изъ отставныхъ.

— Того же, значитъ, христолюбиваго воинства цвѣтъ и плодъ, молвилъ Виссаріонъ Никитичъ, качая головой. — Что-же онъ такъ не по-воински въ медвѣдя своего зарылся? Я помню, въ дѣтствѣ, у меня въ прописяхъ значилось: воинъ! не страшись ни глада, ни хлада, ни вражескаго меча, — съ большимъ восклицательнымъ знакомъ.

— Ему, вѣроятно, въ этомъ медвѣдѣ ловчѣе, чѣмъ вамъ въ вашемъ тулупѣ, сказалъ я ему на это, чувствуя чуть не въ двадцатый разъ уголъ его локтя въ моемъ боку.

Виссаріонъ Никитичъ фыркнулъ и замолкъ, продолжая, впрочемъ, толкать меня въ бокъ все такъ же немилосердно.

Тѣмъ временемъ достигли мы заставы. На дорогѣ предъ нею стоялъ длинный рядъ возовъ съ кладью; но въ то же время голосъ караульнаго крикнулъ: подвысь! Шлагбаумъ поднялся, и мы, вслѣдъ за потянувшимся обозомъ, преспокойно выѣхали на шоссе.

— Трогай! закричалъ я кучеру.

Мы не проѣхали и ста шаговъ. какъ вдругъ увидѣли. что къ намъ на встрѣчу мчатся бѣлыя фуражки.

— Они назадъ ѣдутъ! воскликнулъ докторъ.

Я велѣлъ остановиться. Подъѣхавъ къ намъ, офицеры выскочили изъ саней.

Тревога изображалась на ихъ лицахъ.

— Троекъ нашихъ нѣтъ! сказалъ мнѣ по-французски Звѣницынъ дрожавшимъ отъ волненія голосомъ.

— Какъ такъ?

— Нѣтъ, не пріѣхали. Ни ямщиковъ, ни моего человѣка. никого!

— А они должны были ждать насъ здѣсь, на постояломъ дворѣ, съ ранняго утра, добавилъ Рабенгорстъ.

— Человѣка моего я отправилъ къ этимъ подлецамъ ровно въ восемь часовъ. что могло съ нимъ случиться, непонятная вещь!

— Зашелъ, полагать надо, по дорогѣ, сотворить возліяніе Вакху, да тамъ и по сей часъ, сказалъ хладнокровно Виссаріонъ Никитичъ.

— Mais c'est impossible, il n'ose pas, le coquin! чуть не съ отчаяніемъ возразилъ ему Звѣницынъ.

— Пожалуй; отвѣчать нельзя, молвилъ Рабенгорстъ.

— Какъ быть однако? спросилъ я его.

— Я сейчасъ справлялся на постояломъ дворѣ: нельзя-ли гдѣ достать лошадей. Говорятъ: нѣтъ.

— Въ Ямской слободѣ можно нанять, сказалъ графу Виссаріонъ Никитичъ.

— Гдѣ это? Близко отсюда? спросилъ тотъ.

— Не знаю, не бывалъ, а только что есть она; въ каждомъ русскомъ городѣ есть ямская слобода, примолвилъ онъ, строго взглянувъ на офицера.

— Нѣтъ, гдѣ тамъ еще искать… Они задатокъ получили, должны пріѣхать! гнѣвно воскликнулъ Звѣницынъ, топая ногой.

— По-моему, теперь остается намъ одно, сказалъ графъ. — Я вернусь въ Москву за нашими троечниками, или найму тамъ другихъ, а вы подождите меня на постояломъ дворѣ.

Мы переглянулись молча. Никому, повидимому, не улыбалась эта перспектива.

— Вотъ, кстати, и г-нъ Секкаторовъ ѣдетъ, промолвилъ Рабенгорстъ. — Онъ тебя подвезетъ, Звѣницынъ. А я отправлюсь въ нашихъ саняхъ.

Измученные кони г. Секкаторова дѣйствительно плелись въ намъ на встрѣчу маленькою рысцой, и самъ онъ выглядывалъ изъ-за спины своего кучера, все такъ же плотно погруженный въ своего медвѣдя, какъ вдругъ какое-то непостижимое волненіе овладѣло имъ. Онъ привсталъ, откинулъ воротникъ шубы, замахалъ намъ рукой. Кучеръ заёрзалъ вожжами. свистнулъ, замоталъ кнутомъ…

— Что вамъ еще такое? воскликнулъ Звѣницынъ.

— Обернитесь! едва могъ проговорить, подъѣзжая, Секкаторовъ.

Всѣ обернулись.

Съ перваго раза можно было замѣтить только необычайную суету въ ряду мирно до этого тащившагося за нами обоза. Извощики какимъ-то перепуганнымъ голосомъ гикали на своихъ лошадей и, подхватывая ихъ подъ усдцы, торопливо сворачивали въ сторону. Полозья скользили по округлости шоссе, угрожая свалить въ канаву громоздкую кладь. Какая-то сконфузившаяся буланка рванула внезапно изъ ряда и очутилась поперекъ самой дороги, со скороченною на бокъ дугой; высокій парень, безъ шапки, кинулся въ ней, задубасилъ ее кулакомъ по челюсти. "Дер-жи, увалень, чо-ортъ!" ревѣли хоромъ осиплые голоса.