Типы прошлого - страница 44

— А ты давно-ли здѣсь? спросилъ я его въ свою очередь.

— Ужь и не помню, право, недѣли двѣ…. Былъ, по обыкновенію, на водахъ, — шестой годъ прохожу я этотъ курсъ и все съ тѣмъ же успѣхомъ, промолвилъ онъ съ натянутою усмѣшкой, — ну, а за тѣмъ куда дѣваться? Притащился сюда.

— И предаешься безднѣ страстей, проигрываешься, сколько я могъ замѣтить?

— Никакой страсти нѣтъ, играю отъ скуки, рѣзко отвѣчалъ на мою шутку Кемскій, нахмуривъ брови, и прибавилъ шага съ очевиднымъ намѣреніемъ отвязаться отъ меня. Но я не отставалъ, и мы такимъ образомъ обошли почти кругомъ всего гулянья.

Онъ остановился, взглянулъ на меня и, не говоря ни слова, протянулъ мнѣ свою цѣлую руку.

Онъ былъ все тотъ же пылкій, отходчивый, привлекающій Кемскій.

— Знаешь что? предложилъ я. — Возьмемъ сейчасъ коляску; поѣдемъ куда-нибудь.

— Пожалуй, отвѣчалъ онъ нехотя и поглядывая на окна игорной залы. — Не поздно-ли? Солнце садится.

— Въ самый разъ, и медлить нечего, а не то придется чураться вотъ отъ этой кикиморы, сказалъ я, смѣясь, указывая на андалузку и розовый галстукъ просвѣщеннаго г. Секкаторова, который, распознавъ насъ издалека, спѣшилъ въ намъ навстрѣчу съ очаровательнѣйшею и радостнѣйшею улыбкой, будто завидѣлъ какую-либо московскую Аспазію изъ своихъ пріятельницъ.

— Дѣйствительно кикимора, подтвердилъ Кемскій, — видѣть его не могу; какъ подойдетъ въ столу, такъ и повалитъ во мнѣ несчастіе. А онъ еще съ совѣтами лѣзетъ! Я ему кланяться пересталъ.

— Это ему все равно, лишь бы ты его слушалъ. А слушать не хочешь, такъ укатимъ отъ него поскорѣе.

— Куда же мы поѣдемъ?

— Да хоть въ старый замовъ; недалеко.

Мы повернули въ боковую аллею, почти подъ самою андалузкой г. Севваторова, уже готовившагося принять насъ въ свои просвѣщенныя объятія, взяли коляску и отправились.

Кемскій молчалъ въ продолженіе всего пути, но лицо его не было мрачно; онъ скорѣе, казалось, наслаждался догоравшимъ вечеромъ и пріятною ѣздой по красивой дорогѣ, неширокою лентой вьющейся въ гору между великолѣпными вѣковыми соснами, отъ которыхъ послѣ жгучаго дня несло живительною прохладой и здоровымъ смолистымъ запахомъ.

— Къ стыду моему, я незнакомъ съ здѣшними окрестностями, хотя третій годъ пріѣзжаю сюда, признался онъ.

— А съ господиномъ Беназе знакомъ? спросилъ я.

Онъ не отвѣчалъ, но усмѣхнулся однако.

Когда же подъѣхали къ старому замку, окончательно свечерѣло, и изъ-за темнаго лѣса выплыла луна, сіяющая и огромная.

На платформѣ, подъ деревьями, ужинали два-три семейства Англичанъ, да группа Нѣмцевъ, за неизбѣжною кружкой пива, горячо препираясь о единствѣ Германіи.

— Пойдемъ наверхъ, сказалъ я моему спутнику. — Скажешь спасибо; только не вредно-ли тебѣ подниматься?

— Ничего, пойдемъ.

Мы взобрались въ уцѣлѣвшій верхній этажъ зданія.

Хорошо было въ этихъ развалинахъ въ ясную лѣтнюю ночь. сквозь обвитыя дивимъ хмѣлемъ и плющомъ широкія амбразуры бойницъ и стрѣльчатыхъ оконъ глядѣла луна и обливала ихъ своимъ палевымъ сіяніемъ; причудливымъ узоромъ скользили мягкіе ея лучи по каменнымъ плитамъ, поросшимъ мхомъ, сверкали нежданными блестками въ расщелинахъ стѣнъ, на округлостяхъ огромныхъ столбовъ, подпиравшихъ когда-то тяжелые своды. Инымъ, давно отошедшимъ, міромъ, — міромъ легенды и рыцарской сказки, — вѣяло отъ этихъ обрушенныхъ. но все еще гордыхъ стѣнъ, отъ запустѣнія и безмолвія этого средневѣковаго орлинаго гнѣзда. Въ уходившихъ въ темь далекихъ углахъ пустынныхъ залъ клубились пары сгущеннаго воздуха, струясь и поднимаясь вверхъ трепещущимъ столбомъ, словно призраки, уносящіеся отъ земли въ поднебесную высь. Поверхъ стѣнъ поднимались изъ темной глубины оврага вершины колоссальныхъ пихтъ и дубовъ, величаво помахивая своими необъятными вѣтвями и тихо шелестя. "Гдѣ вы", казалось, говорилъ ихъ таинственный шепотъ, "гдѣ вы, суровые латники, выѣзжавшіе на долину мимо нашихъ молодыхъ побѣговъ съ копьемъ въ стремени, съ опущеннымъ забраломъ; гдѣ свѣтлоокія красавицы, для которыхъ въ такія мѣсячныя ночи пѣвали соловьи и минезингеры, скрытые въ нашей, тогда едва еще зараставшей чащѣ? Schöne Zeit, wo bist du? Kehre wieder!…