Тираны - страница 15
Как- то к обеду гетмана приехал товарищ министра внутренних дел Воронович и сообщил следующее:
- Вот ловкачи немцы. Повесили у Думы на Крещатике человека. Теперь посмотрим, что скажут господа демократы. Вероятно, приутихнут.
Один из адъютантов вышел из-за стола и проверил сообщение Вороновича. Оказалось, что немцы никого на Крещатике не вешали. А у Думы действительно качается маляр, перекрашивающий или снимающий какую-то торговую вывеску.
Большинство чиновников лгали гетману, притворяясь, что все обстоит блестяще, а в печать проходили только сообщения об официальных завтраках и обедах. Просматривая их подряд, можно было составить себе не слишком лестное представление о работоспособности диктатора и гетмана. Немцы, как передавали, тоже начали разочаровываться в государственных способностях милого и обаятельного «Павло» и с нетерпением ожидали приезда его жены Александры Петровны, очевидно думая, что с приездом ее создастся более творческая, а не декоративная атмосфера.
Смелый и решительный на фронте, П. П. Скоропадский трусил перед своим письменным столом, как неопытный администратор, не умевший никогда разобраться в истине без кавычек. Принимая одно, преподнесенное ему в готовом виде решение, он менял его через полчаса на другое, также подготовленное какими-то случайными подсказчиками.
Его обманывали самым наглым образом все.
Помню, ночной караул бежал, захватив кассу штаба, около 100 000 карбованцев. Караул был офицерский. Утром второй уже по счету начальник гетманского штаба, генерал Стелецкий, очень взволнованный этим событием, не принимал докладов, а перед завтраком пришел оживленный и отрапортовал гетману:
- Ваша светлость! Державная варта (полиция) поймала грабителей офицеров - на пароходе. Деньги оказались при них. Они успели истратить только 1 000 карбованцев на билеты.
- Расстрелять их! - распорядился гетман.
В глазах генерала Стелецкого мелькнул огонек испуга.
- Но, ваша светлость, у нас нет закона о смертной казни, - возразил он.
- Срочно провести закон и судить их военно-полевым судом.
Но гроза прошла. Попросили к завтраку.
Как я узнал впоследствии, грабители пойманы не были. Генерал Стелецкий малодушно доложил явную ложь. Сокращением расходов по штабу он пополнил исчезнувшую сумму.
Когда я приехал в Киев, репутация гетмана была уже сильно подмочена среди значительной части крестьян историей с карательной экспедицией, которая была послана по деревням, принимавшим участие в разгромах помещичьих усадеб.
Был случай, когда помещик требовал с крестьян 30 000 карбованцев за вырубленную ими лозу, которая с тех пор уже успела вновь отрасти, а та, что была вырублена, стоила не больше двух-трех тысяч по самой высокой оценке. Карательная экспедиция была приостановлена, но результат ее в виде недоброжелательства продолжал существовать, и на этой почве очень удачно велась антигетманская пропаганда.
Одна из газет в Харькове постоянно сообщала невероятно сенсационные выдумки о гетмане и его правительстве, то о его смерти, то о бегстве и тому подобном, остальная харьковская печать подхватывала эти выдумки, муссировала их, вызывая тревожное настроение среди обывателей.
Делая доклад об этих сообщениях гетману в присутствии Кистяковского, мне пришлось услышать заявление министра, произнесенное с большим апломбом гетману, что все это ему, как министру внутренних дел, давно известно, и он удалил уже нерадивого цензора, заменив его новым.
Через три дня я проверил это заявление И. Кистяковского по телеграфу. На мой вопрос, кем заменен цензор в Харькове, пришел ответ: «Заменять было некого, так как в Харьковщине никакой цензуры и цензора не было, нет и теперь».
Тогда я сам решил устроить при моем бюро печати отдел пропаганды с целью популяризации имени Скоропадского в широких кругах городского и сельского населения, которое его совершенно не знало. Составление брошюр было поручено профессорам с именами по их специальностям. Собран был отряд книгонош. Я написал биографический очерк о Павло Скоропадском, не пожалев красок, главным образом описывая его деятельность на фронте, где он вел себя образцово. Книгоноши, около 12 человек, разъезжали по Украине. Среди них было 4 галичанина, 4 малоросса и 4 русских. Постепенно все двенадцать были заменены русскими. Разъезжая по городам, селам и ярмаркам они привозили с собой из поездки подробные доклады о настроениях в провинции.