Только одна ночь - страница 9

Все так и вроде бы не так. А жизнь идет своим чередом: молодежь уже осваивает новое поколение машин…

— Цель 6432, курс — 115, высота — 25. — Он услышал набор цифр не сразу и потому какое-то время вглядывался в планшет, стараясь отыскать силуэт цели, но участившиеся доклады о новых целях заставили его мгновенно окинуть взглядом весь огромный планшет и оценить обстановку.

— Цели идут с двух направлений, — негромко доложил Прилепский.

— С двух направлений! — с радостью подхватил Лисицын. — Прогноз оправдался! Вот что значит АСУ! — Широко вышагивая вдоль ряда столов, он вызывающе окидывал взглядом притихших офицеров; его лоснящееся, порозовевшее лицо выражало высшее удовольствие, и весь вид его выказывал превосходство над всеми, кто сидел в этом большом зале, уставленном вдоль стен серыми шкафами ЭВМ. Он торжествовал победу, широко улыбаясь, нервно вскидывал небольшую, с обозначившимися залысинами голову. Пусть теперь говорят что угодно! «Увлекся электроникой», «Его конек — «Сапфир». Пусть! Теперь все убедились, на что способна АСУ и что не зря он, Лисицын, год не вылезал из КП. Посмотреть бы на тех, кто в кулак хихикал! Не верили, что АСУ — это завтрашний день, это будущее армии. Теперь и Скорняков по-другому будет смотреть, не скажет, что есть и другие задачи, и их тоже надо решать. Сам Анатолий Павлович убедился в силе АСУ, сам видел и не раз благодарить будет. Поднимись, публично признай свою неподготовленность. Не ты ли на одном из совещаний сказал: «Надо, товарищ Лисицын, слезать со своего конька и заняться повседневными делами. У нас не только АСУ. У нас и ракеты, и самолеты, и локаторы, и КП. А главное — люди, займитесь предстрельбовой подготовкой — двум подразделениям на полигон скоро». «Хорошо, что центр вмешался и обязал меня до конца испытаний заниматься АСУ. А если бы я вас, товарищ командующий, послушал, сидели бы вы сейчас с «соской» — микрофоном и кричали на командиров. Теперь автоматика вас заменила, — и твое дело — утверждать или не утверждать предложения машины. Молчишь. Мог бы и руку пожать, поблагодарить при людях. Теперь ты на высоте, замысел «противника» определен, направления главного удара выявлены. Распределили силы — и кончились заботы, пусть воюют другие. «Суховаты вы с людьми, — мысленно передразнил Лисицын, вспомнив недавнюю беседу с командующим. — Не побеседуете с человеком по душам, не стремитесь понять его». Нет у меня времени с каждым по душам беседовать. Нет».

Лисицын вспомнил те дни, когда на новой должности заместителя командующего постепенно ощутил, что расширившийся круг его обязанностей и беспрерывные встречи с множеством людей поглощают все его время. Он уже не мог, как прежде, основательно вникнуть в работу отделов, служб, частей. Не поверив этому новому ощущению, он попытался быть, как и прежде, внимательным к каждому, кто к нему приходил и кто с ним встречался, подолгу находился в отделах, тщательно читал документы, лично бывал на инструктаже дежурной смены командного пункта. Спустя месяц он убедился, что работать так уже невозможно: в сейфе скопилась гора документов, откладывалась масса неразрешенных дел, десятки людей ждали его…

Надо было выбирать наиболее важные проблемы, быть предельно кратким, бегло знакомиться с бесконечным потоком бумаг. И он стал работать избирательно, сосредоточивая внимание лишь на самых нужных и срочных объектах, лишая себя и подчиненных возможности удовлетворяющего обе стороны общения. Поди поговори по душам, когда на беседу с человеком остались считанные минуты… Техника безжалостно отнимала его от людей, и он барахтался среди тысяч разноцветных проводов, сотен блоков, контактов, бобин с магнитными лентами, мотаясь из зала в зал, срочно вылетая в Москву, на заводы, согласовывая и утрясая бесконечное множество больших и малых проблем…

Скорняков тоже радовался тому, что прогноз Лисицына оправдался и что решение, предложенное машиной и утвержденное им, правильное, а значит, и все остальное пойдет согласно плану; он переговорил по телефону с командирами частей, уточнил их решения, послушал Прилепского и остался доволен — они совпадали, люди уяснили обстановку и действовали сообразно ей; только один командир спросил командующего о целесообразности держать в резерве две эскадрильи перехватчиков. «Все ясно-понятно, товарищ командующий, — спешил доложить он, — «противник» будет прорываться с двух направлений, а поэтому и силы соответственно — на две части. Чего зря, товарищ командующий, летчикам в кабинах просиживать! Пусть повоюют!»