Том 16. Фредди Виджен и другие - страница 23
Скажем, окна, как справедливо заметила хозяйка, выходили в розовый сад, а дальше ласкали взор поля и рощи, где каркали грачи и бегали кролики. В самой комнате было уютно, если не сказать — роскошно. Особенно понравилось Майку мягкое кресло. В сельских спальнях сплошь и рядом обнаруживаешь мебель, сделанную в далеком прошлом по заказу инквизиции; но тут было не так.
Сидя в этом кресле, положив на столик ноги, Майк думал о Терри. Мысли его прервало то, что дверь открылась и появился вальяжный незнакомец, по-видимому — дворецкий, то есть тот самый Спинк, соперник лорда Шортлендса. Вон он каков, этот Адонис или, если хотите, змий в эдемском саду! Что ж, понятно, почему пятый граф его боится.
— Добрый вечер, сэр, — сказал Адонис.
— Добрый вечер.
Хотя Спинк и страдал, уста его тронула улыбка, какой улыбается дворецкий, когда один из вышестоящих совершит промах. Хозяйка сказала ему, что в голубой спальне находится Стэнвуд Кобболд, однако в кресле сидел кто-то другой.
— Простите, сэр, — произнес Спинк. — Должно быть, я что-то перепутал. Мне показалось, что, по словам миледи, здесь обитает мистер Кобболд.
— Да. Это я.
Дворецкие не вздрагивают, и Спинк только покрылся зыбью.
— Мистер Стэнвуд Кобболд, сэр?
— Он самый.
Они помолчали, и Спинк осторожно спросил:
— Вот как, сэр?
Надо быть особенно глупым, чтобы ничего не заподозрить, если вместо гиппопотама видишь греческого бога. Спинк был умен. Он сразу распознал, что дело нечисто, и взгляд его стал суровым.
Повторим, Спинк был умен и тут же смекнул, что на этом можно нажиться, мало того — восстановить рухнувшие упованья. Молодые люди, приезжающие в замок под чужим именем, зачем-нибудь это делают. Значит, надо узнать их тайну и назначить свою цену. Дворецкий приободрился.
— Разрешите заметить, сэр…
— Да-да. Прошу.
— Дело в том, сэр, что я знаю мистера Кобболда.
Майк обнаружил, что кресло не так уж удобно. Чем-то оно напоминало раскаленную сковороду.
— Знаете? — переспросил он, быстро вскочив.
— Да, сэр. Я служил почти целый год у мистера Кобболда-старшего, на острове Лонг-Айленд. С мистером Кобболдом-младшим мы виделись ежедневно.
— Тут есть над чем подумать, — проговорил Майк.
— Вот именно, сэр.
Словечко «сэр» подсказывало, что дворецкий не принимает его за вора. По-видимому, какая-то черточка, быть может — особое достоинство, побудила отвергнуть самую простую разгадку.
Что ж, подумал Майк, тем лучше. Должно быть, можно сговориться за сходную цену. Как видите, оба они стремились к одному и тому же.
— Присаживайтесь, — сказал Майк. — Ваша фамилия Спинк, если не ошибаюсь?
— Да, сэр.
— Так вот, дражайший Спинк, не будем делать глупостей. Договоримся тихо-мирно за круглым столом.
— Согласен, сэр.
— Начнем с того, что я не Стэнвуд Кобболд.
— Вот именно, сэр.
— Прекрасно. Теперь встает вопрос, кто же я. Как вам кажется?
— Фамилии не знаю, сэр, но имя ваше, по-видимому, Майкл. Кроме того, смею предположить, что вы — друг мистера Стэнву-да. Приехали вы вместо него, чтобы ухаживать за леди Терезой.
— Однако! Как это вам удается? Наверное, фокус с зеркалами.
Мервин Спинк снисходительно улыбнулся.
— Недавно леди Тереза получила… э-э… весьма пылкое послание с подписью «Майк».
— Господи! Она его показывала?
— Отнюдь, сэр. Одна из служанок нечаянно прочитала его, убирая туалетный столик, а позже пересказала в нашей гостиной.
Майк покраснел, что было ему к лицу, и слегка скрипнул зубами.
— Да? — зачем-то переспросил он.
— Да, сэр. Одна из горничных. Конечно, я сделал ей выговор.
— А шею не свернули?
— Нет, сэр.
— Зря. И как, ей понравилось?
— О нет, сэр. Я был очень строг.
— Не выговор. Письмо.
— Понравилось, сэр.
— Что ж, и то хлеб. Доставил человеку удовольствие. Огастес тоже его похвалил.
— Кто, сэр?
— Один лондонский критик. Если как-нибудь встретите, познакомьте его со служанкой. Явное родство душ. А что до ваших слов, вы правы. Что будем дальше делать? Кстати, фамилия моя — Кардинел.
— Я часто слышал о вас от мистера Стэнвуда.
— Мы старые друзья. Прибавлю, что он полностью согласен с моими теперешними планами.
— Так я и думал, сэр. Мистер Стэнвуд исключительно добр, тем более — к друзьям. Но вы говорили…