Тоска по Лондону - страница 21

Но что за почин, если он не массовый? Массы должны почин подхватить и неустанно, днем и ночью, за него бороться.

Так вот, в значительной степени благодаря Балалайке трудящиеся нашей необъятной бесперебойно снабжаются свежими починами и им всегда есть что подхватывать и за что бороться.

Обычно почины рождаются в редакциях газет и в идеологических отделах комитетов: дескать, почему бы нам не?.. Этого мы еще не пробовали!..

Если идея возникает у журналиста, он согласует ее с местными вождями.

Процедура отшлифована. Получив добро, журналист идет на облюбованный завод (колхоз, стройку) к зачинателю, у каждого писаки есть свой передовик, со всех сторон чистый, даже и генетически, и, по возможности, непьющий (постоянный герой его очерков. Зачинателя вызывают к местному генсеку, там он скромно сидит в кабинете, потупя взор и сложив на коленях натруженные мозолистые честные рабочие руки, а журналист ему втолковывает, в чем заключается его, передовика, почин. Удается втолковать — хорошо. Нет (приглашают более сообразительного. После разъяснения производственник, назначенный зачинателем, важно надувает щеки и по составленной для него шпаргалке докладывает о почине на конференциях — заводской, районной, городской, областной, краевой, республиканской, всесоюзной и… и кто знает, как глубоко в неосвоенные просторы Вселенной, куда еще не ступала нога, но куда прорвался радиосигнал, ликующий вопль титского моего отечества… кто знает!

Иногда политически невыдержанные или малосознательные работяги — чего греха таить, есть у нас еще и такие — по пьяной лавочке выпытывают у зачинателя, кто ему подсунул эту чушь, ты же разумный парень, не нудак, не какой-то партитский охламон, ну не могла же тебе, в самом деле, взбрести в башку такая труха. Но разумный парень, пусть даже кило примет, пусть даже под пыткой — стойкий у нас народ! замечательный народ! — не признается, нет. Охота ему, что ли, расставаться с красивой жизнью? Командировки, президиумы, банкеты… это посреди будней-то… И все оплачено. И движение вверх, начиная с высшего образования (заочно, но с обеспеченным выполнением проектов заботливо отобранными лицами, награждаемыми, в свою очередь, за успехи опекаемого студента премиями за темы, в которых не принимали участия…), и кончая, возможно, избранием в депутаты от родного предприятия, на котором вырос избранник народный. А тогда уж естественно обеспечение трехкомнатной квартирой, принадлежавшей прежде шпионам-диверсантам или изменникам Родины — в назидание другим работягам самого свободного в мире общества. Да кто ж тут признается, что не сам придумал? А вот и нудак, а вот и сам! Каковое обстоятельство безмерно затруднит исследовательскую работу в этой области будущего историка. Что и положено мною в основу коварного плана: стать невидимкой, а Балалайку сделать идеологическим генератором и моим рабом. Сохранность тайны гарантирована, разглашение исключено.

В молодые годы случилось стать свидетелем того, как рабочие моего родного завода пытали старшего мастера термического отделения Починщика. Возник вопрос, кому на самом деле принадлежит почин «Превратим же ж нашу термичку в ячейку раститского быта!», что резко снижало потребление алкоголя на термическую душу, а без алкоголя чем жить прикажете? Термичка разделилась на два лагеря и подвергла Починщика жестокому испытанию. Он орал благим матом, но проявил партитскую стойкость, ни в чем не сознался и в результате со сломанной ногой очутился в больнице, где прославил завод вторично. Вообще-то нога отношения к делу не имела и сломана была как досадная помеха на пути к объекту пытки. Зато первое же купание страдальца выяснило, что пытка не прошла для него бесследно. Слух о том молниеносно облетел служебные помещения Первой горбольницы, и весь ее женский преимущественно персонал, уже год как удостоенный звания «Коллектив раститского труда», с воодушевлением взял шефство над Починщиком.

Не стану набивать себе цену и утверждать, будто провожу за обдумыванием починов бессонные ночи. Наоборот, тогда именно и засыпаю. Балалайка сперва от этой легкости кривился, потом увидел, что власти предержащие глотают мое варево не морщась, и зажил сыто при репутации незаменимого починодела.