Тот самый остров - страница 31

Сам капитан тоже спит очень мало и несёт верхнюю вахту наравне со своими помощниками — совсем не так, как у нас было заведено раньше. Даже когда он дремлет на своей койке за занавесочкой, он может неожиданно высунуться и что-нибудь каверзное спросить насчёт обстановки. Возле его «каюты» мы стараемся ходить на цыпочках, чтобы нечаянно не разбудить — он спит очень чутко, а иногда разговаривает во сне. То зовёт какую-то Эльзу, то что-то бормочет, а позавчера он выходил в торпедную атаку. Мы даже встрепенулись по «тревоге», а оказалось, это ему снится. Кажется, он даже кого-то там потопил.

Вообще на лодке многое стало по-другому, и все мы сильно изменились, если сравнивать с днём отхода из Кристиансанда. Все немытые, но от всех несёт одеколоном, причём от всех одним и тем же, знаменитым «4711». От которого теряют самообладание женщины, обожающие подводников, не зная, что сами подводники его ненавидят. Все мы усталые, хотя и не очень злые. У всех полезли бороды и усы. Борода Змея оказалась пепельно-рыжей, под стать шевелюре. Ни дать, ни взять — викинг. У Фогеля чёрная, как смоль, с редкими седыми волосками, у меня какая-то пегая. А у юного Эрнста Хассе вообще ничего не растёт, и над ним все подшучивают. Как-то он признался, что ещё ни разу не целовался с девушками. «В Вест-Индии возьмёшь своё, — сказал ему на это Генрих Майер. — Там горячие мулатки и метиски, живо из тебя мужчину сделают».

Змей сказал, что прорыв в открытый океан ещё ничего не значит. И действительно — нас постоянно облучают радарами, и мы вынуждены срочно нырять. За последние два дня трижды появлялись эсминцы и корветы, неизвестно чьи — британские, американские или канадские — но мы успевали спрятаться и сидели в толще воды, как мышки, а они если и искали кого-то эхолокатором, то как-то лениво и вдалеке.

Надо что-то делать с антенной. Почему же она так плохо работает, чёрт бы её подрал?

13/IX-1944

Три дня подряд – страшный шторм. Качает даже на глубине полсотни метров. Оно бы ничего, но для зарядки батарей всё равно приходится всплывать, и это невообразимое мучение. К соляро-колбасному смраду добавился кислый запах рвоты. Особенно мерзко торчать на верхней вахте, под солёным душем. Вода, вопреки ожиданиям, холодная, хотя мы уже почти в тропиках. Жуткий ветер. Вахтенный офицер — а это по очереди капитан, Фогель, Финцш и штурман — наступает ногой на рубочный люк и прикрывает его, когда на лодку наваливается волна. Когда не успевает — потоки льются внутрь. От плаща и зюйдвестки никакого проку. Они даже не успевают просохнуть, разложенные и развешанные в кормовом отсеке. Внизу всё незакреплённое летает и падает, экипаж в синяках и шишках. Спящие выпадают из коек и валятся на пайолы, а то и в койки противоположного борта. Механики и рулевые выбиваются из сил, стараясь держать лодку более-менее ровно. И всё-таки это не Северная Атлантика. Там, наверно, было бы совсем тяжко.

У нас беда. На очередной волне расплескало кипяток на камбузе. Кок Фридрих Риддер сильно обварил руки. Он кричал так, что слышали даже в самой корме. Сейчас сидит с забинтованными клешнями, насупленный, вместо него стряпает моторист Хоффманн.

Кроме этого, у нас что-то никак не получается заставить нормально работать коротковолновую антенну на вновь натянутом талрепами сетеотводе. Связь то есть, то нет. Однако я сумел отправить очередное донесение «из квадрата AL 2453». Это совсем близко к тому роковому месту, где наша лодка перестанет существовать. Всё сижу и думаю — а что, если U-47 Гюнтера Прина «пропала» точно так же, как и мы?

15/IX-1944

В довершение к трудностям с антенной у нас неисправности обеих коротковолновых радиостанций. Ковыряемся вместе со вторым радистом и инженер-механиком — оказалось, он здорово соображает не только в дизелях и электромоторах. Дымим паяльником; запах жжёной канифоли хоть немного глушит вонь пота, мочи, колбасы и плесени, густо замешанную на смраде одеколона — мы ведь умываемся забортной водой, а одеколоном смываем морскую соль. На постоянную сырость уже давно никто не обращает внимания, от неё никуда не денешься, мы пропитаны ею насквозь.