Товарищи офицеры - страница 7
– Павел, через дня два-три мы, наверное, расстанемся навсегда… Давай забудем все, что было между нами…
Теленков тупо смотрел в землю.
– Я знаю, – продолжал Баранов, – ты не можешь забыть тот дурацкий случай, когда я ушел с той девчонкой… Верно?
Валька Баранов попал в точку… Теленков промолчал. Баранов засмеялся.
– Так ее тоже от меня увели на второй день. И увел-то такой сопливый, курсант из пехотного училища…
Теленков не мог сдержаться, чтоб не улыбнуться. Баранов, видимо, расценил улыбку как шаг к примирению и протянул руку.
– Мир?!
Теленков машинально протянул было руку, но тотчас же отдернул, резко повернулся и побежал в казарму. В какой-то степени самолюбие его было удовлетворено, однако на примирение с Барановым он не пошел. «Одно дело увести девушку от незнакомого человека. Но от друга… Это подлость! Подлецу никогда не подам руки. А Баранов подлец… Последний подлец», – думал он.
Первым в казарме ему попался Наценко.
– Где ты был?
– А что? – испуганно спросил Наценко.
– Горышич засек…
– А мне плевать… Понимаешь? Плевать! – И Наценко стукнул себя по груди кулаком.
– А что ты на меня шумишь? – возмутился Павел. – Ты иди пошуми у Горышича.
До вечерней поверки оставалось еще полчаса. Теленков зашел в красный уголок. За пианино сидел курсант Поздняков и наяривал «Настасью». Верзила Колупаев плясал… Плясал лениво, скучно, как будто выполнял никому не нужную работу. А Малешкин, облокотясь на спинку стула и положив на кулаки голову, смотрел на эту пляску закрытыми глазами.
– На похоронах веселей пляшут, – заметил Теленков.
Колупаев остановился, посмотрел на Теленкова:
– А пошел бы ты, дежурный… – и вдруг заревел: – Я бы Роде отворила… У меня сидит Гаврила!
И пошел на полусогнутых, приседая, и вдруг, подпрыгнув, перевернулся и так грохнул сапожищами, что звякнули стекла.
– Ничего, – сказал Теленков, – можешь… Цены б тебе, Колупаев, не было в ансамбле песни и пляски.
Колупаев глупо ухмыльнулся и подмигнул.
– А ты как думал!
В проходе между нарами второго и третьего взвода темно. Но это совершенно не мешает татарину Кугушеву. Он бреет на ощупь голову и что-то мурлычет себе под нос.
– Что это ты поешь, Кугушев? – спрашивает Теленков.
Кугушев, гладя ладонью плешь, вздыхает.
– Если б твоя знала, что моя поет, твоя б плакала, – говорит он.
Крамаренко по-прежнему, уткнувшись в подушку, жует кишмиш. Теленкову ужасно хочется есть. Но на этот раз совесть побеждает голод.
– Птоломей, сколько времени? – спрашивает он.
– Без пятнадцати…
Теленков вздыхает и направляется в уборную. Дневальный у тумбочки опять курит. Увидев дежурного, вытягивает руки по швам.
– А ну-ка! – И Теленков щелкает пальцами.
– Чего?
– Разговорчики!..
Дневальный нехотя отдает окурок. Павел глубоко затягивается и грозит пальцем.
– Еще раз увижу – сниму с наряда.
В уборной, на подоконнике, в окружении толпы курсантов сидит Валька Баранов. Рассказывает анекдоты. Анекдоты с бородой, все их знают наизусть, но все равно гогочут.
– Приготовиться к вечерней поверке, – рявкает Теленков.
Однако никто не обращает внимания. Теленков хлопает дверью и кричит:
– Четырнадцатая, выходи строиться!
Теленков зол на все: и на скуку, и на старшину, который нарочно назначил его дежурным, и на Баранова, а заодно и на себя.
– Подровнять носки, – кричит он.
Строй выравнивает носки.
– Колупаев, куда выпер живот?
Колупаев подается назад.
– Васин, выйди из строя и почисти сапоги.
Васин идет чистить сапоги. Обмахнув их пилоткой, становится в строй.
– Смирно! Отставить!.. Малешкин, поправь пилотку.
– Смирно!
Теленков бежит в каптерку и через минуту возвращается с Горышичем. Горышич медленно проходит вдоль строя, опустив глаза долу, и, остановившись на левом фланге, командует:
– Вольно.
По шеренге словно задели оглоблей. Она, вздрогнув, покачнулась.
– Намучились небось… Бай-бай хотите? – ласково спрашивает Горышич.
– Не хотим, – рявкает пятьдесят глоток.
– А чего же вы хотите? Небось танцульки вам подавай… Колупаев, хошь на танцы? – Четырнадцатая хохочет. Правофланговый Колупаев ржет как жеребец. – Вам смешно? – тем же тоном продолжает Горышич. – А чего ж вам не смеяться. Поели, попили, покурили… Как на курорте в Сочах… Старшина вас поднимает, три раза покушать сводит, спать уложит… А вы как относитесь к старшине?