Трансцендентная сингулярность души - страница 13

Могу признать, что в сравнении с другими произведениями Достоевского «Село» написано довольно бойко и не чрезмерно занудно. Некоторый комизм (не юмор, юмор – непозволительная для классика роскошь) создаётся автором с помощью ироничного подтрунивания над несуразностями в поведении героев, над выспренностью их речей и мыслей. Вместе с тем, слог Достоевского, как обычно, затейливо витиеват, описания чрезмерно многословны, а сюжет переполнен лирическими отступлениями. Ну, это понятно: автору ведь платят гонорар постранично. Не будем его за это осуждать, дорогие читатели. Каждый гений зарабатывает на хлеб насущный, как может.

Однако при чтении «Села» меня мучил странный дежавю: как будто что-то подобное где-то я уже когда-то читал. И только под конец я осознал: так ведь это ж гоголевский стиль! Фёдор Михайлович почти буквально скопировал манеру и приёмы Николая Васильевича! Не знаю, сделал ли он это осознанно или в некоем беспамятстве (бес попутал!), но факт остаётся фактом: «Село» по стилю представляет собой подражание гоголевским «Мертвым душам» и «Ревизору». Подражание неплохое, местами даже удачное, но всё же лишенное яркой самобытности и особой оригинальности.

Ежели кто-либо предположит, что причиной такой похожести Достоевского и Гоголя является не подражание, а сходство их психических заболеваний, то я не буду оспаривать имеющиеся медицинские факты. Наоборот, я подозреваю, что такое объяснение как раз многое и объясняет. Но ведь не читать Гоголя Достоевский никак не мог. Забыть тоже вряд ли мог. Как ни крути, как ни оправдывай, некий плагиатец налицо. Столь явное копирование Достоевским художественных приёмов Гоголя было бы простительно для начинающего автора, но не для мэтра русской литературы. Каков кумир! Каков новатор! Ай-яй-яй.

Теперь обратимся к «Бесам». Тут, в отличие от «Села», автор не подтрунивает над героями снисходительно, не любит их великодушной отеческой любовью, не прощает недостатки и промахи. Тут он обрушивает на них желчную иронию, переходящую в сарказм. Героев он не просто не любит, он их глубоко презирает и даже временами ненавидит, называя бесами.

Он буквоедски тщательно, с помощью сложносочинённых фраз с вывертами и намёками, фраз, впрочем, довольно точно передающих эмоции и треволнения человеческих душ, рисует картину зарождения в России мрачных тёмных сил. Эти силы возникли не сами по себе. Они вторглись из-за границы. Революционное движение, по Достоевскому, не народно, а антинародно. Оно чуждо России. Кто поддерживает это движение, тот не может быть православным. Да что там! Он даже русским считаться не может.

Достоевский называл «Бесов» своей главной книгой. Всю свою предшествующую писанину он самокритично обозвал «дрянью и введением». Действительно, в отличие от предыдущих романов и повестей, которые имели в основном личностный и семейно-бытовой характер, в «Бесах» была поднята общественно значимая тема: роль интеллигенции в революционном движении народа. Надо отдать должное писателю, созданные им образы весьма убедительны, рельефны, жизненны. Вкупе с огромным объемом романа (700 страниц) это делает произведение, надо признать, масштабным и злободневным, причём, до наших дней. Не случайно в постсоветское время, в отличие от советского, роман многократно переиздавался. Значит, это кому-то зачем-то нужно…

Роман начинается с пространнейшего вступления-отступления (130 страниц!), посвященного Степану Трофимовичу Верховенскому, не являющемуся, как отметил автор, главным героем повествования, но сыгравшем заметную роль в жизни главных героев. Этот персонаж, описанный в гротескно-комедийном ключе, представляет собой чрезвычайно истерическую личность, постоянно страдающую, рыдающую, льющую слёзы и патетически что-нибудь восклицающую при каждом удобном и неудобном случае. Степан Трофимович изображает собой литератора и реформатора. Он делает вид, что якобы когда-то пострадал от властей, якобы хотел служить Отечеству, но ему не позволили и т. д. Речь свою Верховенский обильно пересыпает французскими цитатами, междометиями и пояснениями. Временами он талдычит о прогрессивном Западе, отсталом русском народе и необходимости либеральных реформ. Русской жизни он практически не знает. Живет в доме богачки Варвары Петровны на правах милого друга, нуждающегося в постоянной заботе, внимании и обожании.