Трансформация огня - страница 8

стр.
окрысится,—
Вечный двигатель? Дать ему Нобеля».
Ну, что же,
в эпоху бензинного кризиса
самое время вернуться к вопросу
перпетуум мобиле.
Распределить по труду и по совести,
каждому дать по какой-то способности,
дать по таланту!
Пусть по талантику.
Всем африканцам —
по горсти снега!
Я б раскидал по пустыням
Атлантику,
Чтобы за каждым барханом синело.
Да, я — человек не от мира сего,
«сей мир»— суть мирок,
шепоток,
волость,
Гений всегда был
от мира
всего,
полностью.
. . . . . . . . . . . . .
Я — массажист, сложенья нормального,
головой не маюсь,— никакой мании,
лицом не урод и, тем не менее,
требую слова от имени
Гениев.
Будущее обретается в гениях,
на нас поставило провидение,
будущему в гениях страшно:
«Буду еще» бубнит Вчерашнее.
На каждый крик: «Понимайте!»
Загадок, в сущности, не осталось,
разве что в журнальном кроссворде.
Голая истина на пьедестале,
так что не спорьте.
Светило качается в теплом кресле,
зрит свою истину, болтая ногами,
ему в той красотке одно интересно,
то, что она нагая.
А я —
надежд осуществленье,
прожекторов сумасбродных слепок,
вещественных до удивленья,
до восхищения нелепых.
В проступке, в преступленье,
в поступке божеском,
в подвиге,
и в подлости —
в любом зигзаге мироздания
отражено мое сознание,
ведь только понятое —
подлинно,
пойми себя, пока не поздно.
Сознанье — это сонмы знаний,
сомненье соткано из мнений.
Все гении стоят за нами,
и брошенные в них каменья,
плевки, косые взгляды,
бомбы
в нас попадают.
Вам не больно.
Итак, считаю:
для разговора
годится быль и любая небыль,
а если нет предмета спора —
истины нету.
Нет Евы и Яблока,
есть только Змей,
я тоже ничтожен, хоть вам и не верится,
мне кажется, прав астроном Птолемей —
земля неподвижна,
а солнце вертится.
Шар, говорите? А если вдруг
это вовсе не шар, а круг?
И лежит он на трех китах,
богом скинутый нам пятак?
Что движет нами?
Какой девиз?
Наш вечный двигатель —
шальная мысль!
(…Философ спит. Ему приснилось лето,
и евы голые в немыслимых ролях.
А лысина, мохната по краям,
склонилась на плечо,
как эполета.
А вдруг проснется?
Выйдет на крыльцо,
задумается о судьбе планет.
И звезды полетят в его лицо!
А, может, нет).

Комментарий нашего корреспондента:

— В пылу полемики высказано предложение о том, что Земля плоская. Гипотеза далеко не новая, уже бывшая предметом обсуждений. Одни по этому поводу говорят одно, другие — другое.

Кто из них прав?

«Земля — шар». Это несовременно. Но ведь будущее столь же несовременно, как и прошлое. Мой принцип: надо с должной долей доверия рассматривать все, что делает гений. При этом попробовать стать на его точку зрения.

Поверив Копернику, что земля, движущаяся в мировом пространстве, якобы, подобна шару, мы признали шар оптимальной формой летательного снаряда. Появились ядра. В процессе научно-технической эволюции лучшей фигурой снаряда была принята копьеобразная.

Может быть, обстоятельство это
подскажет астрономам новую форму
планеты —
Земля несется в пространстве
со скоростью света
в виде торпеды или ракеты.
И нью-Галилео (а лучше бы новый да Винчи)
вновь отречется и скажет:
«А все-таки ввинчи —
вается!»
Тысячелетье пройдет, похохочем над судьями,
будет банальной идея,
ставшая школьным знанием.
На стадион забредет случайно мечтатель,
глянет рассеянно на молотокопьеметателей,
и вдруг увидит Великий,
что плоский ДИСК,
брошенный той же рукою,
дальше летает.
Болельщики встанут в едином порыве,
обнимутся,
забудут ракеты,
как позабыли омнибусы,
оттопчут ноги мечтателю,
кричавшему «Люди!
Я вас поздравляю:
наша земля — это блюдо!»
И вспомнит историк
в будущей терме-парилке:
давным-давно, когда Земля была шаром,
парили над нею таинственные
тарелки,
светясь,
стояли над городами.
Недаром.
…Меня не смущают новаторские
предвиденья,
уже посещают крамольные мысли
(все чаще),
готов согласиться: Земля — это диск,
но,
звучащий
гласами Платона, Лукреция и Овидия!
А вовсе не луня какого-то
над Куэнь-Лунем.

МОЛЧАНИЕ В ПРЕДБАННИКЕ

Было культурно:

На стенах в хрустальном свете лоснились портреты пожилых поэтов древности в чалмах и без. Под одним из них белела цитата из восточной мудрости:


«Мойте ноги чаще,

Руки будут чище».


Философ Мажит остывал над картонной шахматной доской. Он сидел на мраморной лавке, скрестив белые, безволосые ноги. Живот наплывал на колени, а в золотой лысине отражалась чалма с ближайшего портрета.