Треснувшая корона - страница 9

«И я это знаю не понаслышке».

— Мне нужно знать имя заказчика, захотят говорить — позовешь.

***

Долго ждать не пришлось, прошло всего лишь три дня, как первый, а затем и второй убийца из Звезды изъявили желание говорить. Красавчик хорошо знал свое дело.

Войдя в темницу, Набир не узнал пленников. Почему-то Красавчик любил начинать пытки именно с лиц.

«Может, ему нравилось уродовать других, чтобы они понимали, что он чувствует? Недаром же он сам себя называет Красавчиком».

За эти дни лица узников превратились в изуродованную бесформенную массу. Раны на их телах прижигали, чтобы не допустить преждевременной смерти. В этом палачу помогал один из магов — мастер по устранению кровотечений.

Кроме изувеченного лица бросалось в глаза, что их главарь, будто пережил атаку огромной акулы, лишившись нижней половины своего туловища. Его потемневшие ступни, вместе с частью обнаженного от плоти позвоночника и другие измельченные остатки лежали сваленной внизу кучей, от которой исходил убийственный смрад. Напротив стояло некое подобие деревянного козла с множеством рогатин, на которые намотали его кишки. Почти все органы несчастного удалили. Ребра вскрыли и расширили деревянными распорками, словно у засоренной рыбы перед сушкой. Обнаженные легкие остались нетронутыми, раздуваясь с каждым вдохом, словно окровавленные кузнечные меха. Если бы не магия, то пленник давно бы умер от болевого шока, кровопотери или от нехватки какого-то важного органа. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — каждый вдох причиняет заключенному чудовищные муки. Но Красавчик удерживал сознание убийцы, не позволяя ему перейти врата Хора. Рядом с несчастным висела подвешенная туша живой свиньи. Пасть и конечности животного плотно связали бечевкой. Их тела между собой, соединяла паутина из кишок и трубок, по которым двигались кровь и различные жидкости. Именно она каким-то образом поддерживала остатки жизни в прикованном к стене обрубке. То, что осталось от когда-то сильного человека, содрогалось и мычало. Время от времени, когда сил терпеть больше не было, убийца разражался душераздирающим криком, взгляд единственного уцелевшего глаза выражал полное отчаяние.

Набир повидал всякого, но при виде пленника у него на лбу проступили капельки пота, хотя в подземелье было прохладно.

«В этот раз Красавчик превзошел сам себя. Не хотелось бы мне оказаться на месте этих ребят из ордена», — подумал Набир.

— Наверное, ты хочешь рассказать мне, кто заказчик? — невозмутимым голосом спросил Набир.

— Да, да я скажу, все скажу, — прохрипел искалеченный Кир.

«Похоже, пленник был готов говорить еще день, а то и два назад… просто Красавчику нравилась его работа. Да, он чокнутый, но кто из нас станет его осуждать?!» — подумал магистр.

— Заказчик — Кносс, — выпалил подвешенный на стене.

«Ну что ж, вот ты и попался, голубчик, теперь не отвертишься».

— Продолжай, — сказал он пленнику, — я хочу знать все об ордене Черного Солнца, его структуре, а также о его тайных техниках. Особенно о беге по вертикальной поверхности и быстрому перемещению в пространстве. Ты ведь расскажешь мне, как у вас это получается?

Им сопутствовал попутный ветер, и дорога в Бригитту заняла чуть больше месяца. Поездка обошлась девушке не так уж и дорого — всего две драмы. Еще часть денег ушло на покупку еды и новых сапог. После прибытия в город у Айрин оставалось лишь восемь драм, деньги в кошельке таяли с угрожающей быстротой.

В маленьком городке на побережье цены были значительно ниже, чем в столице. Первым же делом Айрин обменяла оставшиеся драмы на местную валюту — кальпы. Квадратные монеты Аргоса имели отверстие посредине и уступали титоским в размерах. Прежде чем обменять драмы на местные монеты, Айрин обошла весь город, пока не нашла самый выгодный курс: за одну драму давали чуть больше чем полторы кальпы. С приятной тяжестью двенадцати монет девушка отправилась на поиски комнаты для ночлега. Искать долго не пришлось: большинство постоялых дворов стояли полупустыми, так что ей удалось найти приличную комнату всего за половину кальпы в неделю, еще и завтрак в придачу — немыслимый контраст по сравнению с Эбруком.