Третий выстрел - страница 13
А еще она с изумлением узнала, что он старше ее всего на два месяца. Вот уж никогда не подумала бы! Ему восемнадцать стукнет только в марте, а ей - в мае. Но все равно получается, он старше. Хоть и всего на два месяца. А выгл ядел - будто на несколько лет. Надо же
О днажды посреди разъяснения сложности текущего момента он вдруг замолчал, взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. Фаня сначала хотела его оттолкнуть, но передумала. Очень странно, сама этому удивилась. Нет, надо было оттолкнуть, конечно. Но теперь уже поздно. Яков продолжал ее целовать, а потом обнял за талию, прижал к себе . Фаня вздрогнула, стала отворачиваться, прошептала: “Не надо!”, а этот наглец тоже шепотом сказал ей на ухо: “Надо, обязательно надо, товарищ Рубинштейн !”... И после этого они уже в основном не политпросветом занимались, а безудержно и лихорадочно целовались.
Вот только с текущим моментом все было далеко не так радужно, как хотелось бы, и как ей рисовал это Яшка. К Одессе подступали неведомо откуда взявшиеся румыны , пришлось вызвать из Киева самого Муравьева > [11] ! Кто такой Муравьев? Это ей разъяснил Блюмкин , просто боготворивший командующего Румынским фронтом. С другой стороны стали поступать тревожные сведения о германском наступлении, возобновившемся после провала переговоров с немцами. Яков все чаще стал пропадать то на линкоре “Алмаз”, где у них был штаб, то в каком-то Румчероде > [12] , а в начале марта вызвал Фаню на двор, и по секрету сказал, что в город скоро войдут австрийские войска, поэтому готовится эвакуация всех советских органов. Ему, как видному деятелю коммуны (он так про себя и сказал “видному”, Фаня посмеялась - конечно внутри себя, не дай бог ему показать, что над ним смеешься! Не терпел), придется уйти из города. Тут Фаня расстроилась, и Яшка, конечно, это увидел. На то и рассчитывал. Помялся немного и спросил :
- Пойдешь со мной?
- Куда? - удивилась девушка.
- В Москву будем выбираться. Оттуда все заново начнем. Пойдешь?
В Москву! Да она никуда дальше Аккермана в жизни не выезжала! Но с другой стороны… Это ведь и есть жизнь! Сидеть тут и ждать очередного погрома? А как же мама Сима? А братья? Ну что братья? Ч то она должна теперь только ради них жить? А самой жить когда?
- Ну? - нетерпеливо спросил Яков. - Поедешь?
- Мне надо подумать .
Не может же она вот так сразу ему на шею броситься.
- Думай, только не долго. Надо ехать послезавтра.
Погодите, как послезавтра? Уже? И ведь это… с ним же спать придется! Без этого никак не обой тись , ясно же, что на поцелуях он не остановится. А будут они только вдвоем. Ой… Ой-ей-ей. А что делать? Ждать прихода шадхана > [13] с предложением выйти замуж за “хорошего еврейского мальчика”? Мол, и так ваша Фан ни в девках засиделась, скоро восемнадцать, давно пора о семье подумать! И ч то, для нее на этом - вс ё ? Зажигать субботние свечи, стирать подштанники и беспрестанно рожать детей на радость “хорошему еврейскому мальчику”? Знаете что? Для себя Фаня уже решила. Она поедет в Москву с “плохим еврейским мальчиком”. И пусть будет, как будет.
Родителям решила ничего не говорить, ограничиться запиской. Ну да, это некрасиво, конечно. Но если сказать, то будет только хуже: могут силой удержать, а у нее уже “свербило”, как это называла мама Сима, когда Фаня чего-то упорно доб ив алась, несмотря ни на что. Теперь, когда она решилась на этот опасный шаг, ей уже не терпелось побыстрее его сделать.
Пробирались в Москву долго, почти два месяца. “Видного деятеля коммуны” просто забыли, когда эшелон с большевистским руководством спешно рванул из Полтав ы , куда из Киева и Одессы перевезли советское начальство, и Фаня за хотела повидаться с бабушкой. И з-за любящей внучки и пропустили внезапную посадку по вагонам: обнимались и целовались с бабушкой Ханой , а тут выяснилось, что и сюда дошли австрияки и гайдамаки. Советское правительство, переехавшее в Полтаву всего десять дней назад, лихорадочно бежало, теряя по пути своих сторонников, и им с Яшкой пришлось на своих двоих дать кругаля до Екатеринослава. Но и там - что ты будешь делать! - не повезло: какой-то атаман Гаврила Воробей вышиб красных практически через пару дней после того, как они туда добрались, такое невезение. Города были перекрыты войсками Рады, дальше от греха шли только селами, да проселками.