Три дня одной весны - страница 67
Теперь Таманно быстро шагала вдоль реки, с шумом несущей свои воды, по узкой дороге, пролегавшей между зелеными холмами и невысокими пока еще горами, и в тысячный раз вспоминала, как был убит ее отец.
С грохотом распахнулась калитка и тяжелый топот послышался на айване. В двери дома постучали. Испуг сжал сердце Таманно — и сейчас, шесть лет спустя, она ощутила его вновь. Отец и мать приподняли головы с подушек. Застучали сильней.
«Что случилось? — спросил отец. — Кто там?»
«Свои, — раздался в ответ низкий голос. — Выйди, дело есть…»
Пошарив рядом с постелью, отец нашел халат, набросил его на плечи и осторожно открыл дверь. В комнате стало чуть светлее, и Таманно увидела на айване двух бородатых мужчин. Они что-то сказали отцу, и дверь, заскрипев, тотчас же закрылась. Раздались приглушенные голоса, звуки шагов — и все стихло.
«Наверное, спустились во двор», — подумала Таманно. Предчувствие опасности вдруг овладело ею, и под теплым одеялом ее до костей пробрал холод. Она быстро встала с постели, открыла дверь и вместе с матерью выглянула наружу.
Высоко стоял молодой узкий месяц. Голубоватые звезды рассыпаны были по чистому небу, изливавшему ровный свет на погруженную в сон землю. Отец и двое ночных незваных гостей, за плечами которых тускло поблескивали стволы винтовок, стояли посреди двора. В чалмах и перехваченных патронташами халатах были ночные гости. Сердце Таманно замерло от ужаса: «Басмачи!» Она услышала, как один из них угрожающе спросил отца:
«Значит, ты не согласен?»
Услышала и ответ отца:
«Я не палач, я дехканин-землепашец. Кроме того, братья, безвинную кровь проливать грех».
«Тебе сказано было, что если и в третий раз не согласишься, то пеняй на себя. Помнишь?»
«Помню, — промолвил отец, — но ведь…»
Его сильно толкнули в спину и повели к единственному орешнику, росшему в самом низу двора.
«Не троньте его! — закричала Таманно. — Папа! Папочка!»
Она выбежала во двор.
Мать кинулась вслед за ней.
«Назад, сучка!» — обернулся на крик и поднял над собой плетку один из басмачей.
Но Таманно и ее мать рвались к отцу, которого, прижав к стволу орешника, душил второй басмач. Таманно протяжно завопила и тотчас с ненавистью и омерзением ощутила, как жесткая сильная мужская ладонь крепко зажала ей рот. Задыхаясь, она вырывалась из ненавистных рук.
«Пожалей его! Безбожник!» — кричала мать, силясь оттащить убийцу от отца, который терял сознание и не мог больше сопротивляться.
Получив удар ногой, мать рухнула на землю. Миг спустя по стволу орешника, словно опираясь на него, медленно сполз на землю и отец. Его убийца на ходу бросил своему спутнику:
«Все. С ним кончено».
От сильного толчка Таманно едва не упала, но, удержалась на ногах и с воплем бросилась к отцу.
«Убили!» — кричала мать и рвала на себе волосы…
Так не стало любимого ее отца.
И уж коли о н и могли убить невинного, то неужто пощадят Анвара, которого считают своим злейшим врагом? Он коммунист, он убедил людей в Нилу вступать в колхоз… Нет, о н и не простят ему этого!
Страх за любимого гнал Таманно вперед.
Она прошла уже почти два фарсаха. Одежда на ней обсохла; израненные острыми камнями ноги были в крови, и каждый шаг причинял ей боль. Она терпела. О н и убили отца и теперь хотят убить Анвара… Что в сравнении с этим боль, которую она испытывала! Лишь малая плата за возможность покарать убийц и спасти любимого.
Темные тучи тянулись с запада, заволакивали небо, закрывали солнце и с усердием скупца прятали его последние лучи. Запах ненастья несли они с собой, предвещая дождь, ветер и холод.
Ужас вселяло в сердце пустынное и мрачное в этот час ущелье Охугузар. Голые высокие скалы, нависшие с обеих сторон, словно бы хотели вдавить в землю одинокую путницу. Шумел слева Кофрун, вскипал яростной белой пеной и грозил выплеснуться из берегов. Влажный ветер становился все сильнее.
«Боже, боженька, помоги мне!» — твердила Таманно. Дрожь сотрясала ее тело, но девушка старалась не замечать холода и боли.
«Помоги мне! — молилась она темному низкому небу. — Если доберусь до Дизака и найду Шокира, тысячу раз буду благодарна Тебе! Все мучения готова я вытерпеть — лишь бы жив был Анвар… лишь бы удалось спасти Юнуса и учителя…»