Три города на севере Африки - страница 28

— У Алжира тоже скоро будет такая армия, — гордо сказал один из юных посетителей.

Выставка продолжалась несколько дней, и после ее окончания многие батнинцы просили привезти эти фотографии в Батну еще раз.

Расскажу и еще об одном эпизоде культурной жизни Батны, о том, какой интересный спектакль довелось мне здесь однажды посмотреть…

Африканский вечер может быть холодным даже в начале лета, особенно когда ветры дуют со Средиземного моря, южных берегов Италии, прорываясь вихрями с севера сквозь широко расставленные вершины гор. На краю маленького стадиона с одной крытой трибуной и вытоптанным футбольным полем на низком, сваренном из труб помосте стоит сцена, сбитая из аккуратно выструганных и подогнанных одна к другой досок. На ней громоздятся декорации, сделанные в коричневых и серых тонах. Две лестницы ведут к небольшой площадке, нависшей над полом. «Первый этаж» сцены разделен множеством перегородок и напоминает лабиринт. Такое расположение декораций позволяло мгновенно менять место действия, переносить его из комнаты в комнату, из дома на улицу. Отсутствовала привычная программа, афиши со списком действующих лиц и исполнителей, да и само название пьесы знали далеко не все. Сведения о предстоящем спектакле я почерпнул из приклеенного на дверь государственного магазина «Галери», наполовину оборванного объявления, гласившего, что 3 июня в столице вилайета Аурес — Батне на городском стадионе выступает труппа Алжирского национального театра.

И вот теперь, сидя среди трех сотен любителей театра, из которых единственной женщиной оказалась моя жена, мы постепенно осваивались в необычной обстановке и с интересом наблюдали за зрителями. Одни, купив билет, проходили через узкую калитку в высоких воротах, охранявшуюся двумя полицейскими и молодым парнем, которого мы условно окрестили «дружинником». Другие появлялись из темноты футбольного поля и, стараясь быть не замеченными блюстителями порядка, прокрадывались на трибуну. Третьи, видимо решив, что платить за вход к Мельпомене четыре с половиной динара слишком дорого, избрали кратчайший, но отнюдь не безопасный путь: они проникали сквозь широкую дыру в навесе над трибуной. Громкий стук падавших на трибуну тел служил одним из элементов своеобразного шумового оформления, сопровождавшего спектакль от начала до конца.

В топоте ног на трибуне, в гомоне без стеснения громких голосов еле слышно прозвучали три традиционных стука, и спектакль начался. Я по-ученически старательно вслушивался в текст, чтобы по содержанию диалогов понять, о чем шла речь, и хотя бы приблизительно угадать название пьесы. Поражали имена действующих лиц, очень непривычные для арабского языка. И вот наконец среди пока еще малопонятной кутерьмы звуков родилось слово, все сразу объяснившее, — «Ситшуан».

Итак, 3 июня 1976 года в Батне Алжирский национальный театр давал пьесу Бертольта Брехта «Добрый человек из Сезуана».

Алжирский театр нельзя рассматривать отдельно от обстановки, в которой проходит спектакль. Сама атмосфера спектакля становится важным элементом, чье воздействие не всегда положительно влияет на ход представления.

Зрители чуть ли не в полный голос комментировали происходившее на сцене, кое-кто даже «подсказывал» артистам. В темноте вспыхивали огоньки сигарет. Вот по футбольному полю пронеслись две полицейские машины с зажженными фарами. Ослепив на мгновение трибуну, они устремились к противоположному краю-стадиона, где обнаружились прокравшиеся «зайцы». Но артисты словно не видели автомобилей, с шумом разворачивавшихся около самой эстрады. Они играли… Играли вдохновенно, как только могут играть люди, влюбленные в свое дело. Я почувствовал себя в самом настоящем театре, забыв, что сижу не в кресле, а на скамейке стадиона. Забыв, что нахожусь в Африке. Все внимание было приковано к действию.

Спектакль кончился. Довольные, расходились зрители. Увы, за два года жизни в Батне возможность побывать в театре представилась мне один только раз.

В городе не было библиотек. Они существовали только при учебных заведениях. Поэтому об интересе батнинцев к литературе можно судить по книжным магазинам. Как? Да очень просто: по тому, какие книги раскупали сразу, а какие залеживались месяцами. Подавляющая часть продаваемой в Батне, как и в целом в Алжире, художественной литературы поставляется французскими издательствами. Книги самые разные — на все вкусы. Много русской классической литературы: Толстой, Гоголь, Чехов, Достоевский. Однажды, зайдя в ювелирную лавку, я застал ее хозяина за чтением «Живого трупа». Поговорили о русской литературе, в которой мой собеседник неплохо разбирался. Больше всего ему нравился Лев Толстой. Желая показать свою начитанность, он обстоятельно пересказал не сколько эпизодов из «Войны и мира». Потом заговорили о Шолохове. «Тихий Дон» совсем недавно «сверкнул» и сразу исчез с прилавков.