Три комнаты на Манхаттане - страница 22
«Малышка, ложись поспи. Мы поговорим об этом завтра, когда ты выспишься и отдохнешь».
А она мне ответила:
«Франсуа, я ухожу от тебя прямо сейчас. Ты что, не понял этого?»
Что я должен был понять? Что это настолько спешно и нельзя подождать до завтра?
Да, я действительно этого не понял. Но, думаю, сейчас-то уже понимаю. Ну, меня понесло. Похоже, я ей такого наговорил.
А она все так же спокойно, с той же прямо-таки материнской мягкостью знай повторяла:
«Как жаль, Франсуа, что ты не понимаешь!»
Вокруг них плавало молчание, такое разреженное, такое невесомое, что можно было уже ничего не бояться, ничего не стесняться. Комб закурил трубку с теми же движениями, как на сцене в некоторых ролях.
— Не знаю, видела ли ты ее на сцене или на экране. Она до сих пор играет молодых девушек, и это вовсе не выглядит смешно или нелепо. У нее очень мягкое, очень нежное лицо, немножко печальное, большие глаза, и они глядят прямо на тебя, точно наивные глаза косули; да, вот именно так, с недоумением и упреком, смотрит косуля на человека, который ранил ее. Такие у нее роли, и точно так же она ведет себя в жизни, и точно так же вела себя в ту ночь.
Об этом писали все газеты, одни обиняками, другие грубо и цинично. Ее юнец бросил «Комеди Франсез» и дебютировал в том же театре на бульварах и в той же пьесе, что и она. «Комеди» возбудила против него процесс за разрыв контракта.
— А дети?
— Сын в Англии, в Итоне. Он уже два года там, и мне бы хотелось, чтобы все оставалось по-прежнему. А дочка живет у ее матери в деревне недалеко от Пуатье. Я мог бы остаться. И оставался почти два месяца.
— Ты ее любил?
Он глянул на нее, как бы не понимая. Впервые одни и те же слова имели для них разное значение.
— Мне предложили главную роль в фильме, очень серьезном фильме, где у нее тоже была роль и в который она, я в этом ничуть не сомневался, в конце концов протащила бы своего любовника. При нашей профессии мы были просто-напросто обречены без конца встречаться. Понимаешь? Да вот хотя бы пример. Мы жили в Сен-Клу и вечером, возвращаясь домой в автомобиле, частенько заглядывали в «Фуке» на Елисейских Полях.
— Я знаю.
— Как большинство актеров, я никогда не ел перед спектаклем, но зато ужинал потом довольно плотно. У меня был свой столик в «Фуке». Там уже знали, что мне подавать. Да, вот так. Не скажу, что это произошло назавтра, но через несколько дней после ухода моя жена была там, и причем не одна. Она подошла пожать мне руку с такой простотой и естественностью, что мы оба, верней, все трое выглядели так, словно играли комедию.
«Добрый вечер, Франсуа».
И тот тоже протянул мне руку, правда немножко нервничая, и пробормотал:
«Добрый вечер, господин Комб».
Я понял, они ждали, что я приглашу их за свой столик. У меня уже было накрыто. Я и сейчас все это вижу, будто это произошло вчера. Там было человек пятьдесят, в том числе несколько журналистов, и все глазели на нас.
Как раз в тот вечер я и объявил, совершенно не задумываясь над смыслом слов, которые произношу:
«Думаю, я скоро уеду из Парижа».
«Куда ты собираешься?»
«Мне предлагают контракт в Голливуде. Сейчас, когда меня ничего здесь не удерживает…»
Цинизм? Бездумность? Нет. Я знаю, она никогда не была цинична. Она поверила моим словам. Ей было известно, что четыре года назад я действительно получил предложение из Голливуда, но отказался, с одной стороны, потому что она не была включена в ангажемент, а с другой стороны, потому что дети были еще слишком маленькие и мне не хотелось с ними разлучаться.
Она сказала:
«Я очень рада за тебя, Франсуа. И всегда была уверена, что все образуется».
Они все так же стояли возле моего столика, и тут я пригласил их присесть, до сих пор не понимаю, почему.
«Что вам заказать?»
«Ты же знаешь, я не ужинаю. Фруктовый сок».
«А вам?»
Юный болван счел себя обязанным заказать то же, что и она, не осмелившись спросить чего-нибудь покрепче, хотя ему просто необходимо было глотнуть спиртного, чтобы придать себе смелости.
«Два сока!»
И я продолжил ужин, а они сидели со мной!
«У тебя есть какие-нибудь известия от Пьеро?» — поинтересовалась моя жена, достав из сумки пудреницу.